Путешествия во времени. История - [59]

«Дом на берегу» вышел в 1969 г., за год до выхода романа «Меж двух времен», и Дик, по существу, описывает ощущения обоих рассказчиков, когда говорит: «В том, другом, мире я перемещался легко и свободно, как во сне, и в то же время воспринимал все ясно и живо, как наяву». Оба они незваные гости в истории. Они меж двух времен наблюдают, но при этом оба пытаются понять, могут ли они принадлежать этому миру, вмешиваться в ход событий или даже изменять их. «Может ли быть, что время всемерно, — размышляет Дик, — вчера, сегодня, завтра чередуются в своем бесконечном повторе?» Что бы это ни значило. Он, в конце концов, издатель, а не физик.

«Разве нельзя себе представить, — говорит В. Г. Зебальд в романе „Аустерлиц“, — что и в прошлом, там, где уже все свершилось и отчасти уже стерлось, у нас остались договоренности и нам еще нужно отыскать места, людей, которые, так сказать, и по ту сторону времени остаются связанными с нами?» Это прошлое, в которое забрасывается так много путешественников, — весьма туманное место, возможно, даже более туманное, чем будущее. Его редко можно вспомнить, его необходимо воображать[163]. Тем не менее здесь, в нашем богатом информацией настоящем, прошлое кажется более близким, чем когда-либо. Чем более живым оно становится, тем более реальным кажется и тем сильнее мы тоскуем по нему. Это болезненное пристрастие подпитывается документальными фильмами Кена Бернса, ярмарками Возрождения, реконструкциями сражений Гражданской войны, историческими кабельными каналами и приложениями с дополненной реальностью. Всем, что так или иначе «возвращает прошлое к жизни». В этих обстоятельствах машины времени могут даже показаться излишними, но любители путешествий во времени и не думают замедляться — ни в книгах, ни в кино. Вуди Аллен несколько раз исследовал путешествия во времени в своих фильмах — в «Спящем» (Sleeper, 1973) он отправляется в будущее, а затем, в 2011 г., в фильме «Полночь в Париже» (Midnight in Paris) переводит рычаг на прошлое.

Его герой Джил Пендер — блондин из Калифорнии и идеал мужчины, одержимого прошлым. Друзья дразнят его, поминая ностальгию, «отрицание неприятного настоящего», «одержимость les temps perdus». Он пишет роман, и в первых же строках одновременно прославляет жанр, к которому так скромно присоединяется этот фильм, и насмехается над ним:

Лавка называлась «Из прошлого», и ее товар состоял из воспоминаний. Тому, что для одного поколения было прозаичным и даже вульгарным, простой ход времени придавал характер одновременно волшебный и элитарный.

Его временной портал — не машина или дом, а сам Париж, город целиком, — ведь прошлое в нем всегда на виду, на каждом перекрестке и блошином рынке. Он отправляется в 1920-е, и тамошние модернисты понимают мучающее его ощущение неправильности. «Я из другого времени — вообще из другой эпохи — из будущего, — объясняет он. — Я двигаюсь сквозь время». Сюрреалист Ман Рэй отвечает: «Совершенно точно — вы живете в двух мирах — пока я не вижу ничего странного». Центральная ирония фильма раскрывается постепенно, и она рекурсивна, время раскрывается слой за слоем. Ностальгия вечна. Если XXI век вздыхает по эпохе джаза, то эпоха джаза тоскует по Belle Époque, — каждая эпоха оплакивает утрату предыдущей эпохи. Вуди Аллен не первый и не последний, кто увидел этот процесс в таком свете. «Настоящее всегда будет выглядеть неудовлетворительным, — убеждается Джил, — потому что жизнь вообще неудовлетворительна».

Путешествие в прошлое начинается как экстремальный туризм. Вскоре возникают сложности. Туристы, которым позволялось только смотреть, начинают вмешиваться. Не успеет человек научиться читать историю, как ему уже хочется переписать ее. А тут и парадоксы легки на помине — причина и следствие идут друг за другом по кругу. Даже дети — герои Несбит — понимают это. Встречаясь с Юлием Цезарем в его походном шатре в Галлии и глядя через пролив на Британию, они не могут удержаться и пытаются отговорить его от отправки легионов: «Мы хотели попросить вас оставить в покое нашу родную Британию. Британия, знаете ли, слишком маленькая и бедная страна, чтобы ее стоило завоевывать». Естественно, такая просьба дает эффект бумеранга. В конце концов детям приходится уговаривать Цезаря сделать это, потому что нельзя изменять историю, и мы только что стали свидетелями рождения известной шутки, связанной с путешествиями во времени; шутки, которая в дальнейшем будет принимать все более и более развитые формы. Так, через полное столетие после Несбит путешественник во времени у Вуди Аллена в «Полночи в Париже» встречает молодого Луи Бунюэля и не может удержаться и не подать режиссеру идею его собственного будущего фильма.

Джил: О, мистер Бунюэль, у меня есть для вас отличная идея для фильма.

Бунюэль: Да?

Джил: Ну да, группа людей присутствует на очень формальном обеде, и в конце обеда, когда они пытаются выйти из комнаты, то не могут этого сделать.

Бунюэль: Почему нет?

Джил: Кажется, они просто не могут выйти в дверь.

Бунюэль: Но… но почему?

Джил: И поскольку они вынуждены оставаться вместе, глянец цивилизации быстро тускнеет, и вместо людей вы видите перед собой тех, кем они являются на самом деле, — животных.