— Искала Екатерину Федосеевну, мать Ильи, может, помните его? — как всегда, не подумав, выдала я честный ответ. Лучше бы я ему ответила, что по грибы пошла. — Он учился на три курса старше меня. К сожалению, она умерла. Что это я говорю не то! Я так рада вас видеть! Мы всем факультетом очень переживали, когда вы уволились. Никто не знал, почему.
Михаил Алексеевич, похоже, даже не расслышал мои последние слова. Он помрачнел. Посмотрел на ветки березы, качающиеся у самого балкона. Смог бы — сорвал, смял и выбросил, но не смог достать, а я помогать не стала. Береза не виновата в чьем-то плохом настроении.
— Илью я очень хорошо помню. Не забуду до самой смерти. Он написал самую лучшую дипломную работу за всю историю существования факультета, ну, кроме твоей, конечно. Разве ты не знала?
Я отвела глаза и промолчала. К моменту защиты моего диплома он уже в университете не работал. Значит, его навещали другие преподаватели и рассказали о том, как я оправдала надежды преподавательского состава. Мои умозаключения сразу подтвердились. Михаил Алексеевич объяснил:
— Когда я лежал в больнице, декан приходил меня навестить. Он очень подробно рассказал о дипломной работе этого парня, Ильи. Что-то в ней показалось мне знакомым. Не знаешь, отчего?
Я рассматривала листья на березе. Еще бы ему не узнать мою несостоявшуюся курсовую работу, которую он прочел всего за несколько дней до того, как она стала дипломной работой Ильи.
— Я все думаю, Илья украл у тебя работу, или ты сама ему отдала?
Я по-прежнему молчала. Он все понял правильно.
— Дуры вы, бабы! — в сердцах воскликнул Михаил Алексеевич.
Я решила, что мне пора уходить и сделала осторожный шаг к двери. Бабы, конечно, дуры, но мужики не лучше, поэтому в стране завал. Тут мой бывший преподаватель решил сменить тон.
— Прости, Леонова, не мое это дело, сам знаю…
— Это вы меня простите, пришла к вам, нагрузила вас своими проблемами, а вам не до меня.
— Хорошо, что пришла, а то я все один да один. Давно ко мне никто не приходит. Студенты ни разу не были, а я ждал свою группу, я у них куратором был. Они не навестили, может, обидел чем? Не знаю. Коллеги-преподаватели сначала часто заглядывали, а потом тоже жизнь развела. Ты одна ко мне пришла. Вот тебе все и расскажу. Это судьба. Раз пришла, я думаю, значит, судьба. Я тебе все расскажу. Так бы не рассказал.
— Очень хорошо, посидим, поговорим, — согласилась я, не очень хорошо понимая, чью судьбу он вдруг вспомнил и зачем решил что-то рассказать. Я вообще вызываю у людей желание что-нибудь мне рассказать, потому что молча слушаю и делаю вид, что мне интересно. Флегматичной части моей натуры лень спорить и проще молча выслушать человека.
— Чай будешь, Леонова?
— Нет.
— Ты права, лучше кофе. С коньяком и сигарой, — мечтательно произнес Михаил Алексеевич, почесывая давно не бритый подбородок.
— За чем же дело стало?
— За деньгами. Знаешь, какая у меня пенсия?
Ну, представляю в общих чертах. Так себе пенсия, совсем даже не очень. Пришлось предложить:
— Раз я пришла к вам в гости без подарка, значит, мой долг сходить в магазин.
— Не надо, незачем, ты не куришь, — вспомнил об отсутствии у меня сей отрицательной привычки Михаил Алексеевич, но с надеждой на меня посмотрел.
Так смотрел на меня облезлый сморщенный котенок, которого как-то зимой принесла мне Настя. Оставишь, или выбросишь на мороз? Моя мать вырастила меня в убеждении, что животных в доме держать нельзя, так как это противоречит всем санитарно-гигиеническим нормам. Поэтому первой мыслью было сказать девочке, что котенка я, конечно же, возьму, а когда она уйдет, выставить его за порог. Если Настя потом про него спросит, сказать, что сбежал. Первая часть плана удалась, котенок был оставлен мне. Но вторая часть плана провалилась. Каким-то своим звериным чутьем тощий заморыш понял, что его судьба висит даже не на волоске, а вообще оборвалась и вот-вот рухнет в сугроб у помойки во дворе. Котенок не сводил с меня глаз, и только тонкий хвостик тихонько дрожал. Котенок вырос в кошку, хвост распушился, и у кактуса, росшего в кастрюле на подоконнике, появился злейший враг. Кошка Милка этот кактус грызла. Ой, надо не забыть купить цветочный горшок и пересадить кактус из кастрюли!
Я сказала, что приду через пятнадцать минут, и пошла в магазин, который приметила по дороге на углу у автобусной остановки. В комнате, через которую пролегал мой обратный путь к входной двери, бросалась в глаза большая фотография, стоявшая за стеклом серванта. Она была вставлена в дорогую рамку, а квартира была нищей, вроде моей. Я задержала взгляд на улыбающемся Михаиле Алексеевиче, который обнимал на фоне южной природы женщину. Этой женщиной была Надежда Аркадьевна, научный руководитель Ильи.
Над этим фактом я раздумывала, когда ходила по магазину и выбирала кофе, коньяк, сигары и еду в каких-то коробках. Я точно помнила, что Надежда Аркадьевна была замужем, и что этим мужем не являлся Михаил Алексеевич. Служебный роман? Похоже на то. Кто я такая, что бы читать мораль. Но Надежда Аркадьевна умерла за несколько дней до защиты Ильей диплома, а сам Михаил Алексеевич уволился из университета примерно в это же время.
