Путешествие в любовь - [7]
— Конечно, — ответила та и покраснела.
— Вот видите, мы уже отлично понимаем друг друга! — рассмеялась мисс Ламберт. — Не хотите ли чашечку чая, миссис Уайкхем?
— Нет, спасибо, — поспешно проговорила мать.
Короткий поцелуй, объятия, и мама уехала.
— Твоя мама рассказала мне, какая ты, — сказала мисс Ламберт. — Теперь сама расскажи мне о себе.
Но ей пришлось лишь отвечать «да» или «нет»: за нее говорила мисс Ламберт.
Что еще, кроме мисс Ламберт, можно вспомнить о «Холтоне»?.. Старая маленькая парта. Единственная скромная вещь в просторных, богато обставленных комнатах. Потемневшая от времени, резко контрастирующая с окружающими ее полированными, медового цвета партами. Ее крышка сама по себе была целым миром, изборожденным бесчисленными канавками, оставленными давно исчезнувшими ножами, линейками, карандашами…
Единственная вещь (как она узнала позже), оставшаяся от подержанной мебели, с которой начинался «Холтон». Никто не знал, почему ее не заменили вместе с остальными партами. Догадалась одна Нора Хьюсон: «Ее сохранили для Элизабет Уайкхем, — объявила она классу. — Гадкую парту для гадкого утенка». Как бы то ни было, парта осталась, принадлежала ей, и она любила ее.
Девушка невольно улыбнулась, вспоминая, но тут парта исчезла, и снова зазвучал голос мисс Ламберт:
— Разве мама не говорила тебе, что такое скоро должно случиться?
— Нет, — прошептала она, совершенно больная и потрясенная.
Проснувшись в то утро, она бросилась к мисс Ламберт, дрожа от страха и смущения. Та пробормотала что-то насчет преступной халатности, усадила ее в кресло и объяснила что к чему. Страх сразу прошел, но его сменило периодически возвращавшаяся тошнота.
Через несколько недель то же самое произошло с Норой Хьюсон, но вела она себя по-другому.
— Я становлюсь взрослой, — объявила она в спальне, встав в позу феи из сказки. — Я распускаюсь, как цветок!
Какая несправедливость — у нее даже не болела голова!
— Не цветок, а жгучая крапива, — бросила Элизабет, жутко завидуя ее уверенности и раскованности.
— Если уж я не цветок, — взвизгнула Нора, — то тебе-то точно никогда им не стать, Элизабет Уайкхем! Гадкий утенок!
«Да. Долгие годы меня никто иначе и не называл, — подумала она сейчас. — Только Ян».
Мало приятного могла она припомнить из жизни на восхитительном горном склоне. Но зато научилась ценить красоту. В «Холтоне» ее сознание распахнулось, она познавала себя (или думала, что познает себя), разведывала короткие аллеи своего разума, и они внезапно удлинялись перед ее изумленными глазами. «Пока ты сохранишь способность удивляться, — говорила ей мисс Ламберт, — им не будет конца». Так, растущая девочка видела и чувствовала желтый солнечный свет, как никогда не видела и не чувствовала его дома на пляже, и он струился сквозь желтые занавеси в просторную спальню, высвечивая орлиный профиль мисс Ламберт.
Парта, мисс Ламберт… Что же еще? «Дайте же вспомнить вас», — умоляла она, и одно из темных пятен памяти стало проясняться. Ах, снова Нора Хьюсон… как соринка в глазу. Но образ Норы тут же начал таять и опять заговорила мисс Ламберт. Это был очередной урок.
— Красота держится на расстоянии. Она может заставить вас плакать. Часто она недружелюбна, ибо не нуждается в друзьях. Она может обойтись без меня и без вас. Особенно без тебя, Нора Хьюсон, так как ты никогда не видишь ее. Итак, она сама по себе. — Мисс Ламберт скользнула взглядом по лицам учениц и остановилась на Элизабет. Она говорила как бы для нее одной, повествуя о печали и надежде, которые одни лишь они могли понять и разделить. А девочка опустила глаза и, сама не зная почему, заплакала.
По ночам она, наедине с собой, сгорала не от желания выйти замуж за высокого смуглого мужчину, а от страсти к поэзии, вспыхнувшей в ней в тот вечер, когда мисс Ламберт протянула ей книгу стихов со словами: «Не разочаровывай меня, почитай это».
С тех пор стихи преследовали ее и днем, и ночью, на уроках и на хоккее с мячом (она вдруг полюбила его и научилась неплохо играть), не давали спать, уносили в лиловые сумерки за окном и снова бросали на пружины кровати с такой силой, что захватывало дух.
Даже сейчас те стихи Суинберна[1] могли вознести ее и закружить вокруг верхушки эвкалипта. Нет, мисс Ламберт не была разочарована.
Тогда в темной спальне Нора Хьюсон объявила со своей кровати:
— Я выйду замуж за самого богатого мужчину, которого только встречу. А ты что будешь делать, Элизабет?
— Я?
— Да, ты. — Нора ехидно ожидала каков бы ни был ответ, он наверняка всех рассмешит. А Элизабет медленно, с трудом возвращалась на грешную землю из заоблачных высот поэзии.
— Я? — рассеянно повторила она и вдруг четко объявила: — Я буду писать стихи.
Ее ответ превзошел все самые смелые ожидания Норы, и она зашлась в смехе. Но Элизабет это почему-то совсем не задело — внезапно открывшееся призвание захватило ее, и она лежала тихо-тихо, как добровольная жертва на языческом алтаре.
— Синий чулок! — радостно взвизгнула Нора…
…Девушка беспокойно зашевелилась. Сколько раз ее так называли? Нора, Линет, мать, подруги… Вся ее жизнь была отмечена насмешками.
Как только Тэлия Гибсон появилась в жизни Аарона Труэно, он был очарован ее красотой. Однако женился на другой, связанный клятвой, данной отцу. Одиннадцать лет Тэлия таила свои чувства. И вот судьба снова предоставляет им шанс.
Спустя двадцать лет после развода Кэрри сталкивается лицом к лицу с бывшим мужем. Влечение, которое они так долго сдерживали, вспыхивает с новой силой. Две недели безрассудной страсти заканчиваются предложением Грома руки и сердца, но зловещие призраки прошлого встают между ними…
Это случилось в Испании. К американскому бизнесмену Питеру Стентону подошла красавица-цыганка и предложила погадать. Конечно же, она нагадала ему любовь. А он, разумеется, лишь скептически усмехнулся и «позолотил ей ручку». Но встреча оказалась не единственной. Питер видит обворожительную цыганку вновь и вновь — при других обстоятельствах и… в других обличиях. Смятение охватывает его душу. Кто она, эта загадочная незнакомка: ангел красоты или исчадие ада? Только найдя ответ на этот вопрос, Питер Стентон сможет обрести душевный покой.
Три подруги поспорили, кто из них завоюет сердце завзятого холостяка Энтони Галлахера. Страстная Дэниза, загадочная Шарлотта, ласковая Кэтлин… Кто победит? Каждая намерена заманить этого ледяного красавца в любовные сети. И действительно, строгий, холодный Энтони влюбился без памяти. Но его выбор оказался неожиданным для всех…
Одиночество — не лучший способ существования. Овдовев к тридцати, Дженифер Стоун, преуспевающая журналистка, сотрудница популярного издания «Живая планета», вполне убедилась в этом. Находя забвение лишь в работе, она не может преодолеть инерцию собственной судьбы, в которой, похоже, нет места семейному счастью. Но вот по воле случая рядом с ней оказывается бывший сокурсник по колледжу, ее первая любовь — Бертолд Гринвуд, ранее воспринимавший ее лишь как отличную девчонку и великолепного друга...
Молодая, образованная, красивая Мег Купер увлеченно работает редактором в крупном издательстве. У нее нет времени заняться приготовлениями к собственной свадьбе, и она обращается к консультанту по организации свадеб Эмме Делейни, своей давней подруге, брошенной в свое время женихом прямо у алтаря. Каково же было изумление Эммы, когда она узнает в претенденте на руку Мег своего бывшего жениха!.. Как будут развиваться события дальше?
Всякая девушка подспудно мечтает обрести прочный семейный очаг, надежное спокойное пристанище... Джин, прелестная учительница музыки, не была исключением.И вот — Австралия, большая дружная семья в большом доме. И, конечно, Он — такой мужественный, сильный, уверенный, красивый, умный. Но — увы! — закоренелый холостяк. Однако и вода камень точит, а перед чарами красивой девушки с каштановыми волосами никому невозможно устоять...
Если вы познакомились с иностранцем и решили выйти за него замуж, то не торопитесь ехать к нему на родину, ведь он может неожиданно передумать. Но уж коли случится такое, то пусть вашим избранником окажется гражданин Сан-Марино. Ибо это волшебная страна, где воистину происходят чудеса… А уж богатых милых влюбчивых молодых красавцев там просто сказочный выбор…
Любовь с первого взгляда… Она поражает, будто удар молнии. Словно встретились блуждающие целую вечность во мраке и одиночестве Космоса две половинки единого целого. И, что бы ни случилось, их уже больше не разъединишь…
С милым рай в шалаше? Женщине, легко и беззаботно порхающей по жизни, как бабочка над усеянным цветами полем, доводится проверить это нехитрое высказывание. Так что же все-таки «главнее»: беззаботность и привычка к счастливой безбедной жизни в комфорте и роскоши или любовь, влечение тел и душ? Или же просто всему свое время?