Путешествие в любовь - [6]

— Если ты будешь встречаться только с одним мужчиной, у людей сложится ложное впечатление.

— Но я не хочу больше ни с кем встречаться, — возразила она. — И мне плевать на людей и их впечатление.

— Но, дорогая, пойми, ваши отношения…

Отношения! Она обожала его, и он, как ока надеялась, отвечал ей тем же.

— Он мне очень нравится, — отстраненно сказала она тогда.

Последовали отвратительные замечания типа: «У него нет денег»; «Его отец пил»; «Он не в твоем духе»… Произнося их, мать внимательно приглядывалась к худенькой угловатой девушке, которую никогда не понимала и которую в тайне побаивалась.

— Откуда тебе знать, кто в моем духе? — возразила Элизабет.

И теперь мамино лицо перед ее глазами повторяло те же слова. Уж не права ли мать? Не слишком ли они разные люди? Он — без корней, сирота; она — дитя большого уютного дома. Даже если ты выше условностей, то все равно есть вещи, которые подразумевались как бы сами собой. Например, чистота. А он привык к крысам и жуткому запаху дезинфекции. В нем столько чуждого!.. Так кто же в моем духе? А, мисс Ламберт… Она воспитывала меня, когда кончилось детство.

Да, когда умер Лев, и его могилу закрыли кусты, ее детство кончилось.

— Мы с папой решили послать тебя в пансион, — как-то дождливым днем объявила ей мать. — Там ты научишься всему, что должна знать юная леди.

— Не хочу, — ни секунды не задумываясь, ответила девочка, полагая, что и так знает достаточно.

— Но почему, дорогая?

На столь резонный вопрос она просто не могла ответить: «Потому что не хочу покидать Двух львов, Большой камень и тетю Джоанну», и, пряча глаза, проронила:

— Не хочу покидать… тебя.

Довольная мама улыбнулась и притянула ее к себе, а девочка уже думала о том, что ни за что не оставит шар. Пусть ей придется уехать, бросить пляж, дом, друзей, но не шар! Мать начала говорить о том, что по мнению их семейного врача она растет слишком быстро, а жизнь в деревне и простая пища пойдут ей на пользу.

— Что еще за пансион? — перебила ее девочка.

— Называется он «Холтон». Ну, это место, где девочек вроде тебя учат светским манерам, учат как вести себя в обществе, не стесняться, легко поддерживать беседу, не быть букой… Это весело.

«Здравствуй, Линет, какая же ты хорошенькая! А, вот и Элизабет…»

— Не хочу.

— Но ты должна, дорогая.

— Почему ты не посылаешь туда Линет? Она красивенькая, и ты любишь ее, все так говорят.

— Линет не… Перестань спорить, дорогая.

— Что «не»?

— Я не понимаю.

— Ты сказала: «Линет не…». Что «не»?

— Уже не помню, Элизабет. Перестань дурачиться. От «Холтона» ты будешь в восторге.

Разгневанная этим лживым «Уже не помню», она умчалась к себе наверх и бросилась на постель. «Линет не нуждается в пансионе», — вот что собиралась сказать мать. «А я, значит, нуждаюсь…» — с горечью подумала она и как когда-то давно вдавила нос в подушку, чтобы укоротить его и стать красивой, раскованной и «не букой». Если надавить посильнее… Больно, да и все равно не поможет. Глядя сквозь слезы на шар, Элизабет шептала: «Она оставляет Линет при себе, потому что любит ее, а меня — нет». На темно-синей Вселенной появились фигурки, сочувствующие, но молчащие. Она встала и пошла к тете Джоанне.

«Я ничего ей не скажу, — говорила она себе. — Просто схожу в гости».

Розовые азалии любовались склонившимся над ними прелестным лицом тети Джоанны.

— Что ты тут делаешь? — как обычно спросила тетя.

— Мама говорит, — выпалила она, — что я должна поехать в какой-то дурацкий пансион, а я не хочу.

— В «Холтон» что ли? Поедешь, — бросила Джоанна, не отрываясь от азалий. — Научишься там хоть чему-нибудь полезному. А теперь, зверюшки, — обратилась она к цветам, — вы напились, так что растите.

— Но это же глупо! Мама говорит…

— Твоя мать дурочка, но на этот раз она права. И ты поедешь. Тебе понравится мисс Ламберт. Чертовски умная женщина. Я училась с ней в школе. Благодари свою звезду за то, что тебе дают шанс стать не такой, как твоя сестра. В «Холтоне» тебе будет хорошо.

Немного успокоенная, Элизабет вернулась домой и вскоре отправилась в «Холтон» — красивую школу на склоне горы в шестидесяти милях от Сиднея.

Но тетя Джоанна ошиблась: «Холтон» ей не понравился, да и «Холтону» она пришлась не по вкусу. Но мисс Ламберт оказалась настоящим чудом. С самого первого мгновения. Ее орлиные глаза внимательно смотрели на девочку, прижимавшую к себе большой старый шар.

— Она не захотела оставить его дома, — извинилась мать.

— И правильно, — живо откликнулась мисс Ламберт. — Я бы тоже ни за что не бросила такое сокровище.

О, взрослая поняла!! Поняла, что шар обладает отнюдь не детскими тайнами, которыми нельзя делиться!

— Ну, если вы одобряете… Тогда пусть…

«Какая же она глупая рядом с этой леди!» — с жестокой радостью подумала девочка.

— Конечно, одобряю. — Мисс Ламберт не давала матери закончить ни одной фразы (позже Ян скажет ей, что она всегда так поступала). — Я не поощряю влюбленность моих учениц в кукол и медвежат коала. Но это, — она положила худую ладонь на шар, — я ценю высоко. Мало что из любимых детьми вещей и красиво, и полезно. Могу сразу сказать, что вашей девочке крупно повезло — у нее есть вкус. Когда у ребенка нет вкуса, одному Богу известно, сколько усилий стоит Ему и… мне развить его. — Мисс Ламберт повернулась к девочке, взиравшей на нее с немым обожанием. — Ты согласна, Элизабет?