Путешествие в любовь - [4]

Элизабет открыла глаза и на дороге к деревне увидела пеструю толпу жен фермеров, несших к деревенской церкви свои подношения к завтрашнему празднику урожая. Шествие возглавляла пятнадцатилетняя дочка миссис Джири, одетая во все желтое.

Рядом с Элизабет, возлежащей в шезлонге, высился ствол эвкалипта, кора которого переливалась красным, алым и кремовым, а над ним шевелилась крона из сине-зелено-серых листьев. Уголки ее губ печально опустились: сон, пробуждение, явь… явь без Яна.

«Кто ты? — спросила она себя. — Теперь, когда кончились видения прошлого? Ты — Элизабет Уайкхем, ты болела, а сейчас поправляешься. Вот кто ты… Но ты не можешь писать стихи. Ты вообще ничего не можешь… а он не приехал».

Вяло, неохотно она повернула голову в ту сторону, откуда ему надлежало появиться. Уверенная, что там пусто, она, тем не менее, впитывала взглядом все подряд, боясь что-либо пропустить. Слева был холм, поросший молодыми, застывшими от зноя деревцами. Из-за холма выбегала желтая дорога, которая, прорезая деревню, огибала обшитую досками церковь, уродливую старую пивную, почту, магазин, пару коттеджей и поднималась серпантином на другой холм по ту сторону долины. Глаза девушки лихорадочно прослеживали все ее изгибы. Дорога. Дорога из Сиднея в Сидней. Она скрывалась за деревьями и появлялась вновь на вершине холма — желтое пятно. Пустое желтое пятно.

Взгляд Элизабет скользнул на вздымающийся на западе Старый Улей — вовсе не улей, а всего лишь скала, увенчанная несколькими деревцами. «Чертов камень!» — пробормотала она и зажмурилась, сдерживая слезы. «Не будь дурой, — приказала она себе, — возьми книгу и читай. Все лучше, чем реветь!»

Ее рука механически подняла с травы книгу и поднесла к глазам. Она начала было читать, но мысли витали где-то далеко: Ты провела здесь шесть недель. Целую вечность. Но это всего лишь полтора месяца с тех пор, как ты не видела его. Он пишет дважды в неделю. Выполняет свой долг? Нет, он пишет с любовью. О своей работе, считая, что тебе это интересно… Но о работе ты не читала, смотрела лишь на начало и конец — «Дорогая Лиз!» и «С любовью, X». Так он подписывается только для тебя. Тебе же хочется, чтобы он писал только о тебе и себе, о том, как он тоскует по тебе, а ты бы сравнивала это с тем, как ты сама тоскуешь по нему… Несколько дней назад он написал, что приедет на уикэнд, что сможет вырваться на целых три дня, и пусть миссис Джири приготовит ему пристанище. И только потому, что он не приехал вчера вечером, ты совсем расклеилась. Тебе уже мерещились то разбитый мотоцикл и лужи крови, то Ян, беспечно танцующий с блондинкой в ночном клубе. Не психуй, подожди, он приедет. Жди…

Книга упала на колени, и она закрыла глаза. Ее окружали звуки лета. Сзади, в высокой траве, послышались шаги. «Уходи, кто бы ты ни был», — молила она. Шаги замерли. «Оставь меня в покое». Шаги прошелестели мимо.

Доктор Лернер остановился, взглянул на темную головку мисс Уайкхем, на ее длинные ноги, покоящиеся на шезлонге, и пошел дальше. Так он и бродил по саду — незаметная, тихая фигурка в сером. Добрел до затененной веранды большого дома, где сидели миссис Дейли с журналом и мистер Дейли с газетой. Неопределенно улыбнувшись, он направился к белому однокомнатному коттеджу мисс Уайкхем, а затем, словно продолжая вить свою паутину, — назад через сад к двум высоким соснам, между которыми была калитка.

Сад светился, сиял под солнцем. Его сверкание было почти невыносимым даже для прикрытых темными очками глаз миссис Дейли. Вот-вот снова разболится голова. Но есть аспирин. Куда без него? И как этот человек может разгуливать без шляпы под таким ужасным солнцем?

— Кто он? — спросила она.

— Кто, дорогая?

— Этот доктор Лернер или как его там…

Мистер Дейли, специалист по рекламе, бросил проницательный взгляд на вышагивающую фигуру.

— Врач, я полагаю, — проронил он.

— В нем есть нечто странное. По-моему, он и не доктор вовсе. Вспомни, что случилось вчера, в какое глупое положение он тебя поставил!

Мистер Дейли промолчал. Она имеет в виду Элеонор. Как будто было что-то серьезное! Хотя… Да нет, просто шутка, ничего больше. Не такой уж он дурак — девочке нет и шестнадцати. Проказница! А ведь сразу и не скажешь… Странные создания эти женщины. Единственный товар — именно товар, хихикнул он про себя, — который не выставишь на рынке, не продашь, хотя он и пользуется постоянным спросом. Слишком непредсказуемый товар… Никогда не докажешь, что он соответствует наклейке, и это знает каждый. Хм! А мозги-то еще работают! Да, отдых определенно пошел на пользу. Взять, к примеру, рекламу зубной пасты. Когда сжимаешь тюбик, всегда знаешь, чего ожидать. Но когда сжимаешь женщину… рискованное предприятие. М-мда…

— Ты прочла весь журнал? — спросил он.

— Давным-давно, — ответила миссис Дейли.

«Слава Богу, я люблю читать, — думал Чарльз Дейли. Иначе в рекламном деле не усидеть».

Миссис Дейли стало скучно. Она осмотрела свои руки Лак на ногтях выглядел безукоризненно. Она вытянула ноги — чулки сидели безупречно, без единой складочки. Она достала из сумочки зеркальце и принялась придирчиво изучать свое лицо: губы, глаза, выщипанные брови, прическа — все выглядело, как и полчаса до этого, то есть идеально.