Путешествие в Армению - [28]

Вместе с Византийской империей армянская Киликия давала отпор на северо-западе султанату Конья и на востоке Антиохии, царству франков. В результате военных и политических столкновений этих стран с Византией киликийским вождям удалось обратить бывших врагов в своих союзников. Когда Иоанн Комнин выступил в поход против Антиохии, ему пришлось осаждать и разрушать одну за другой многочисленные армянские крепости, которые он встречал на пути. Еще более серьезная угроза для Киликии вскоре явилась оттуда, откуда распространялись обычно все неисчислимые бедствия, — от ворот Каспия.

Благодаря армянским историографам мы располагаем яркими описаниями первых монгольских нашествий на Кавказ и Малую Азию. Одно из них принадлежит современнику этих событий Киракосу Гандзакеци:

«И, как тучи саранчи, устремились монголы на равнины, горы и реки. Всюду, куда ни глянешь, видишь несчастные края, достойные плача, ведь даже земля не могла скрыть тех, кто хотел спрятаться в ее недра, скалы и леса, тех, кто пришел скрыться там; и самые неприступные крепости, и глубокие пропасти — все гнало от себя прочь и нигде нельзя было найти пристанища.

Даже самые мужественные утратили смелость, падали, сраженные отборными стрелками; люди прятали свои мечи, чтобы монгол не увидел их вооруженными и не отрубил хладнокровно им голову. От криков монголов трепетала душа, а стук их колчанов внушал страх. Каждый видел, что близится последний его час, и сердце замирало. Маленькие дети, испугавшись меча, бросались в объятия родителей, и те падали на землю сразу, прежде чем появлялся монгол.

И ты видел, как вражеские мечи безжалостно кромсали мужчин и женщин, юношей и младенцев, стариков и старух, епископов и священников, дьяконов и церковных служек. Грудные дети, зарубленные на камнях, и красивые девушки — обесчещенные рабыни…

Ни слезы матерей, ни седина стариков не могли тронуть жестокое сердце монгола: душа его ликовала, словно на свадьбе или празднике, когда он убивал.

Вся страна покрылась телами убитых, и некому было хоронить их. Слезы высыхали на глазах, из страха перед монголами никто не решался оплакивать близкого. Церковь оделась в траур, утратила свой блеск: прекратились богослужения, алтари онемели… Мрак объял весь мир, и люди полюбили ночь, а не день».

Историограф пишет о Верхней Армении. А в Киликии за спиной у турок Коньи, которых монголы на своих лошадях буквально смели, армянским правителям удалось достичь единства и уберечь себя от этой страшной опасности. После разгрома турок армянский царь Хетум послал своего брата Смбата Гундстабля к монгольскому хану Бату с подарками и предложением заключить дружеский союз, а потом оба брата, царь и его главнокомандующий, предприняли большое путешествие в Монголию, в Каракорум, чтобы поклониться великому хану Мангу. Так они упрочили дружеские отношения с монголами и получили грамоту, в которой признавалась их власть над Киликией, а кроме того, хан уступил им часть областей, которыми прежде правил султан Коньи. За время своего путешествия они увидели много удивительного, и летописец Киракос пишет: «И много другого поведал нам мудрый наш царь Хетум о варварах, но пропустим это, а то скажут, что мы передаем наши выдумки…»

Но прежде он дает прекрасное описание монголов: «Поскольку мы пишем это, чтобы оставить будущим поколениям воспоминание о нас самих, и надеемся освободиться когда-нибудь от ига, которому теперь покорились, расскажем кратко, что это за люди и на каком языке говорят. Вид их сатанинский вызывает ужас. Бороды нет, лишь немного волос над губой и на подбородке; глаза узкие и быстрые, голос тонкий и пронзительный. Живут они по многу лет… Едят предпочтительно мясо, им безразлично, мытое оно или нет; особенно любят конину, которую рубят, варят и жарят без соли, режут на мелкие кусочки и едят, макая в подсоленную воду. Едят они, стоя на коленях, как верблюды, а некоторые — стоя во весь рост. Все едят одно и то же, и господа и слуги. Прежде чем выпить кумыс или вино, один из них берет в одну руку большую чашу, а в другую — чарку и чаркой черпает из чаши; чуть-чуть кропит небо, потом восток, север и юг. И лишь потом немного отпивает сам и передает кубок старшему. Если кто-нибудь приносит им еду и питье, то, боясь отравы, они сначала дают ему отведать, а потом уже едят и пьют сами.

…Они говорят, что царь их был сродни Богу, который оставил себе небо, а землю отдал хакану (хану). Хан Чин-гис (Чингисхан), по их словам, родился не от мужского семени, а из ничего, то есть явился свет, проник через отверстие в крыше в дом и сказал матери Чингиса: «Ты зачнешь и родишь сына, и будет он царствовать над всем миром». Так и произошло».

Смертельными врагами Киликии были египетские мамелюки. Они через Сирию совершали набеги на страну, а со стороны Коньи туда устремлялись орды султаната, и Армянское царство оказывалось между двух огней. Так было начиная с конца XIII в., когда правил царь Левон III. Прежняя сплоченность армянских правителей, судя по многим признакам, была безвозвратно утрачена. Феодалы образовали свои независимые княжества, дружеские связи с франками по ряду причин ослабли. Смбат Гундстабль, мужественный воин и замечательный ученый, историк и законодатель, так описывает в своей хронике войны, которые он вел с мамелюками: