Путешествие в Армению - [19]

«Когда схватили марзпана, он сразу согласился пойти с ними и дал страшные клятвы, что будет верным, как все, и, казалось, раскаялся в том, в чем раньше им отказывал. Он упал, умоляя о пощаде, к ногам святых епископов, ползал по земле и заклинал их не отвергать его. И опять перед всеми давал тройные нерушимые клятвы на святом Евангелии; он оставил и письменные клятвы, скрепив их своей печатью и привязав к Евангелию, и молил, чтобы сам бог воздал ему отмщение, лишь бы его не умертвили, как это обычно делается.

И они, прекрасно зная, что он, вероломный притворщик, опять обманув их, вернется к прежнему заблуждению, не спешили покарать его за первые ошибки и оставили на суд священного Евангелия».

В книге много личных драматических ситуаций, поэтому она вызывает у читателей особое волнение. Как свидетель, очевидец событий, каким, по всей вероятности, и был повествователь, он впечатляюще передает патриотическую тревогу всего народа, вызванную тем, что при попустительстве части нахараров в страну проникли персидские маги, которые принялись разрушать христианские святыни и вместо них воздвигать жертвенники солнцу, проповедовать зороастризм. И тогда все люди решили встать на защиту веры и родины, своих семей и очагов, и в этой борьбе все стали равны.

«Причем ишхан был ничуть не выше своего слуги, и азат (рыцарь) оказывался не более изнеженным, чем отупевший крестьянин, и никто никому не уступал в мужестве. Одно сердце билось в груди у всех, у мужчин и женщин, у стариков и младенцев, у всех, чьи помыслы были о Христе. Ведь все стали воинами одной армии, надели тот же панцирь веры во имя Христа; мужчин и женщин опоясывал единый пояс общей истины.

И уже потеряло ценность золото, никто не искал серебра для своих личных нужд; парадные платья, которые надевали ради красоты и роскоши, были у всех в небрежении, никто им не завидовал. Даже богатство в глазах его владельца стало ничем. Все полагали, что умерли, и каждый сам копал себе могилу, жизнь свою считал бесконечной и эту смерть — настоящей жизнью».

Сражение при Аварайре произошло в 451 году. То были армянские Фермопилы[28]. Своей замечательной хроникой монах Егише воздвиг памятник восставшим, которые пали на поле битвы вместе со своим вождем Варданом Мамиконяном, представителем семьи, имевшей старинные наследственные права на звание главнокомандующего. «Храбрецы Вардана и священная война армян» — так называется эта книга.

Особый интерес представляют для нас, греков, страницы, запечатлевшие тщетные призывы повстанцев о помощи, обращенные к Западной Армении и единоверческой Византии. При подготовке к восстанию туда направили особого посланца, одного из верных ишханов. Писатель с почтением отзывается об императоре Феодосии. Видно, надеясь, Что он выслушает в Константинополе армянского посланца и окажет помощь. Но именно в те дни Феодосий умер.

«И воцарился кесарь Маркиан, его недостойные слуги и советники, главнокомандующий Анатолий и сириец Эльпарий; оба они, бесчестные и ничтожные, а кроме того безбожники, подговорили Маркиана, и он не пожелал выслушать, о чем его просит армянское братство, которое единодушно поднялось, чтобы побороть зловредных идолопоклонников. И этот трусливый Маркиан предпочел сохранить договор с идолопоклонниками ради мира на земле и не пришел на помощь христианским братьям. Поэтому он поспешил отправить к персидскому царю послом того самого Эльпария и заключить с ним соглашение, пообещав, что оставит армянское войско без воинов, оружия и всякой помощи».

В сражении с обеих сторон было много убитых, трупы покрывали землю, и казалось, что это «камни, нагроможденные здесь и там». Не было победителей, как и побежденных, «сражались доблестные с доблестными» и разделили победу и поражение. Но армяне достигли большего, сохранив свое моральное единство. После сражения персидские маги возвратились на родину. В результате персы отказались от попытки насадить в Армении древнее язычество. Аварайр укрепил патриотическую идею и стал символом, возродившим национальную гордость и жажду свободы. Через тридцать лет армянские патриоты опять скрестили мечи с персами и сумели заключить договор, обеспечивавший им более удобные границы; фактически они снова получили независимость.

Книга Егише заканчивается прекрасной элегией, посвященной «нежным женам страны армянской», которые разделили бедствия войны и сохранили верность своим мужьям, павшим в бою или попавшим в плен на долгие годы.

…Женщины забыли, кем были прежде, княгинями или служанками. Они стали одной душой, обращенной к мужьям и детям, надели траур, забыли о мягких постелях, богатом столе и вкусных блюдах… Никому из них теперь не подносили воду, чтобы вымыть руки, не подавали полотенца, чтобы вытереть лицо, — все это забылось; пауки ткали паутину на брачных ложах. В дворцовых залах в обломки превратились высокие кресла, столы, за которыми прежде пировали князья, кубки, из которых они пили вино; крепости и дворцы разрушались, осиротели сады без цветов и виноградники без ягод.

Изнеженные армянки, выросшие в холе и привыкшие к богатой жизни в своих домах, к мягким подушкам и постелям, теперь, как босые странницы, ходили молиться и просили Бога помочь им выдержать тяжкие испытания. Те, кого в детстве родители кормили телячьими мозгами и отборной дичью, теперь жили в нужде, питаясь травами, подобно диким животным, и уже за это благодарили Бога, уже не вспоминая о счастливой жизни подле своих мужей и братьев; и стали тела у них черными, ведь целый день жгло их солнце, и ночью они спали на земле…