Путешествие по стране Руставели - [39]

Доказательствами дружбы служат три великих дела:

Друг не может жить без друга, чтобы сердце не болело,

С ним он делится достатком, предан он ему всецело,

Если надобность случится, поспешит на помощь смело.

Еще читая эти строки, я замечаю в зале движение. Не успел я закончить, как все собравшиеся в зале устраивают мне нескончаемую овацию, сопровождающуюся громкими возгласами. Несколько мужчин — колхозники, работники сельсовета, учителя, члены ансамбля, их руководитель, старики и молодежь окружают меня, жмут мою руку и усиленно подыскивают слова, чтобы выразить свой восторг в связи с тем, что их Шота понимают, чтят, уважают и любят в Германской Демократической Республике.

— Напишите о Шота! — настоятельно советует огромный блондин. — Напишите о нем! Вы должны о нем написать! Нет, не отказывайтесь! Не говорите, что не можете! Это вы можете, это все здесь почувствовали!

Блондин бросает взгляд в зал, в котором при его словах наступает тишина, и продолжает говорить:

— Писать о великом сыне нашего селения, великом сыне нашего народа Шота Руставели мы не доверяем каждому. Мы чувствуем свою ответственность за него. Полностью осознавая эту ответственность, мы торжественно просим вас? "Напишите о нашем Шота!"

Город в скале

Из Рустави на следующее утро мы едем по широкому асфальтированному шоссе в восточном направлении на Аспиндзу, где Кетеван остается, чтобы навестить знакомых, а мы продолжаем путь вверх по течению Мтквари, которая стремительно несет здесь свои воды среди довольно высоких гор.

Сквозь зеленый покров на склонах гор местами пробивается удивительная порода.

— Это туф. — Реваз показывает на свисающую часть скалы, под которой как раз проезжает наша машина.

Постепенно долина сужается. С противоположной горы нависает целая скала туфа. Ее освещают яркие лучи находящегося в зените солнца. В скале зияют черные ниши, напоминающие бойницы. На многие сотни метров они тянутся в четыре, а иногда и большее число рядов друг над другом.

— Вот он, наш знаменитый город в скале Вардзиа! — говорит с гордостью Реваз.

Пока мы подъезжаем к мосту через Мтквари, сопровождающий начинает мне объяснять значение этого сооружения, воздвигнутого в раннем средневековье.

Комплекс из нескольких сот помещений был выдолблен в горе горняцким кайлом и лопатой, молотом и долотом. Выбранная порода доставлялась наружу в кожаных мешках и на носилках. Целый город. С улицами, воротами, конюшнями, лестницами, проходами, винными погребами, залом заседаний, церквами, аптекой, складами для провианта и фуража… Построен в XII в.

— Невероятно! Целый город в сплошной скале? — говорю я, покачивая головой, когда, переехав мост, мы выходим из машины.

На желто-красном микроавтобусе читаю одно из немногих слов, которые я могу разобрать по-грузински: "Театр". Видимо, на экскурсию сюда приехали работники какого-то театра, предполагаю я и, ослепленный резкой голубизной неба, вижу, как несколько человек исчезают в главных воротах, среди них молодая женщина в темном костюме, ее черные волосы покрыты ярко-красной косынкой.

— А не легче было бы построить крепость просто на вершине горы? — спрашиваю я Реваза, не отрывая глаз от яркой косынки.

— Легче? Может быть. Но не такую крепкую и надежную!

Для раннего средневековья Вардзиа была действительно неприступной крепостью. Стены, высеченные в скале, не мог пробить ни один таран. Взять защитников крепости измором тоже было непросто. У них была своя вода и большие кладовые, в которых провианта было припасено на долгие месяцы осады. Кроме того, абсолютную безопасность гарантировали подъемные мосты, падающие ворота, бойницы, многочисленные тайные ходы и выходы. При этом нападающие должны были быть готовы и к тому, что осажденные могли напасть на них из тайных ходов с тыла.

Некоторое время я продолжаю осмотр один. Реваз занят поиском смотрителя музея. Возвращается он недовольный. Для осмотра город в скале сегодня, собственно, закрыт. Однако можем посмотреть Вардзию без экскурсовода, на собственный страх и риск, но нам надо поторопиться. К вечеру "городские ворота" закрываются.

Поднимаемся по крутой лестнице вслед за работниками театра. Когда мы по одному из проходов входим в первое помещение, нас охватывает приятная, умеренная прохлада. Такое помещение римляне называли "портиком", оно прямоугольной формы и вдается почти на десять метров внутрь скалы. Через оконный проем пробивается яркий солнечный свет. В одной из стен, рядом с нишей, похожей на альков, находится дверной проем, который ведет в так называемый зал; этот зал также имеет прямоугольную форму, пробит внутри скалы; дверь отсюда ведет в меньшую комнату, столовую. Расположенные друг за другом помещения образуют единый жилой комплекс: портик — зал — кладовая.

Возвращаемся в переднюю, в портик. Тут я замечаю, что напротив входа, через который мы вошли, находится еще один дверной проем. Он соединяет портик с такой же светлой передней, к которой снова примыкают зал и кладовая. Спускаемся вниз по вытертой лестнице и попадаем в конюшню. Здесь тоже все предусмотрено, все вырублено в скале: стойла для лошадей, желоба для стока, кормушки, а сзади, чуть повыше, — сарай. Совсем рядом плещется вода Мтквари, и мы замечаем замаскированный въезд, достаточно широкий для того, чтобы пропустить повозку с лошадьми. Тому, кто пользовался этими воротами, приходилось, правда, пересекать реку вброд.