Путешествие по Советской Армении - [107]

В-третьих, все большую и большую роль играет Арагац и в науке. Вулканологи, от профессора Лебедева до академика Заварицкого, с интересом изучали его; гидрологи много раз пытались прощупать истоки пульсирующей во внутренних пустотах Арагаца воды, чтобы вывести запасы ее на поверхность; метеорологи уже много лет как поставили у подножья последней каменной вершинки его свою метеорологическую станцию, изучая тайны «создания погоды». Особенно выросла его роль для советской науки в наши дни. Два крупнейших физика, братья-академики Абрам Исаакович Алиханов и Артем Исаакович Алиханян, создали на склонах Арагаца лабораторию, где уже несколько лет ведут, с группой молодых физиков, свои важные наблюдения.

А у самого подножия Арагаца, в селении Бюракан, построена астрономическая обсерватория, с башни которой президент Армянской Академии наук В. А. Амбарцумян и его помощник астроном Б. Ё. Маркарян ведут свои знаменитые наблюдения над звездными ассоциациями.

Наконец, в-четвертых, Арагац — неизменное слагаемое и армянского искусства и армянского фольклора. Не устает петь о нем соловей Армении, Аветик Исаакян. Лучшие художники наносят профиль Арагаца на свои полотна. Благодарно восхваляется он в народных песнях. Когда представишь себе всю эту красоту и богатство, так щедро одарившие науку, искусство, деревню и город своими водою и камнем, травою и горным воздухом, то впечатление чего-то мягкого, мирного, покойного и благодетельного встает от Арагаца. Добрая гора!

Но так ли уж мирен Арагац?

Там, где для нас открываются в нем только польза и ласка, ученые прозревают совсем иную картину. Для них все эти дары — подземные полупустоты с их странными шумами, как губки переполненные ледяной влагой, непроходимые каменные россыпи, рытвины и гигантские прорывы, ставшие ущельями, дивные луговины, развернувшиеся на бесчисленных хребтах и в складках вулкана, — весь этот судорожный мир несимметричных и изломанных форм говорит уже другими голосами — голосами древнейшей геологической драмы. Если можно стихии космические сравнивать со страстями человека, то бесчисленные материальные следы, разбросанные по склонам Арагаца, говорят о глубочайших страстях и страданиях, о непрекращающейся буре, выпавшей на долю этого свирепого «бутона земли». Ученые тотчас скажут вам, что Арагац — один из оригинальнейших вулканов в мире. Он принадлежит к разряду так называемых полигенных вулканов, то есть таких, которые возникли не сразу, а в результате многократных и разнородных извержений.

Подобно цветку, Арагац много раз «лопался», извергая в судорожных спазмах своеобразное «семя», и оно так же, как и цветочные семена, разносилось вокруг по воле стихий. Извержения Арагаца не явились результатом одного исторического «периода действия», как в вулканах, имеющих строгую форму и одинокий конус. Эти «периоды действия» для Арагаца охватили огромный промежуток времени. Длительно живя и действуя, свирепый «бутон» формировал вокруг тот хаос, ту причудливую группу хребтов и рытвин, которые мы сейчас называем «Арагацем» и которые представляют в сущности не одну гору, а целое семейство гор, целый сад отвердевших в земной коре усилий и перемещений.

Но почему это «семя», то есть вулканическая лава, разливалась неравномерно и какие причины направляли и меняли ее истечение? Лава, извергавшаяся в различные периоды, была неодинакова по составу. Различие в составе влекло за собой и различие в физических свойствах, — иначе сказать, извергаемое обладало далеко не одинаковой способностью застывания, тягучести, растекаемости. В один период извергнутые лавы застыли вокруг кратера сплошным массивом, в другой — они далеко растеклись вниз. Отсюда и групповой характер формы вулкана.

Мы находим на Арагаце пемзу, туф, а в самом кратере огромное количество квасцов. Это значит, что в процессе извержения участвовали газы и под их действием лавы физически перерождались.

Вот что открывают внимательному взгляду материальные отметы, «морщины на челе» Арагаца. По успокоенным очеркам ущелий, по застывшим каменным грудам, по огромной розетке, находящейся над одним из ущелий Арагаца, читают ученые биографию бурную и мучительную. И она оказалась им очень нужной не только для того, чтобы правильно определить происхождение формы Арагаца, но и для того, чтобы отсюда, из этой биографии, спуститься уже к верному пониманию знаменитого наследства вулкана.

Людям, строящим дома из «застывших страстей вулкана», из окаменевшего семени этого грозного земного цветка, очень важно было знать: 1) район и размер распространения туфа, 2) характер его залегания и 3) степень его однородности. Потому что если б артикский туф был в основном не однороден, а разносортен, то и промышленное его значение сильно понизилось бы и добыча была бы сопряжена с кропотливой сортировкой.

Много лет назад, в конце 20-х годов, прослушав лекцию профессора Лебедева о вулкане Арагаце и об артикском туфе, тогда еще только что благодаря усилиям инженера Числиева[154] начинавшем заинтересовывать наши строительные ведомства, я вышла из душного лекционного зала в Ереване на такую же душную июльскую улицу. Истекала духотой летняя ночь. На горизонте, облитый луной, возник легкий кружевной очерк, словно длинная фраза из снега и камня, составленная иероглифами.