Путешествие по Советской Армении - [105]
Наверху в Апаране и от скудости почвы, и от очень большой высоты, и от недостатка хорошего жилья крестьянам всегда жилось плохо, и до революции про Апаран говорили, что это «классическая страна нищеты». В годы 1939–1941 оттуда переселили вниз, под Ереван, четыреста наименее обеспеченных семей. Переселили в заранее построенные, прекрасные, двухэтажные коттеджи, отвели хорошую землю. Я заехала в этот новый колхозный поселок летним вечером. Прямо перед домами колыхалась высокая пшеница. Дети на земле поддерживали огонь в очаге, на котором в котле варился ароматный «спас». Детям было весело. Но старик-дед скучал по Апарану. Ему тут, внизу, как он пожаловался, «воздуху не хватало».
Переселяя вниз горных жителей, советская власть в Армении неустанно поднимает экономику самого Апарана. Здесь в 1941 году были поставлены две первые микрогэс, по 12 лошадиных сил каждая. Непременно надо обойти Верхний Апаран — посмотреть его знаменитые родники, несущие из-под камней драгоценную чистую воду с Арагаца. Возле них заболочено, — это место рождения речки Касах, той самой речки, которая потребовала возле Аштарака замечательного старинного моста с большими пролетами. Прямо над истоком Касаха, на скале, стоит прямоугольная древняя базилика IV века с маленькой двустворчатой дверью, украшенной растительным орнаментом и фигурами двух барашков. В Верхнем Апаране и строят, и ведут археологические раскопки, и перевыполняют план по главной отрасли местного хозяйства — скотоводству. Построили только за последние годы четыре новые школы, много каменных домов для крестьян, кое-где еще зарывшихся в норы своих древних землянок. В 15 километрах отсюда копают карьеры прекрасного мрамора, на полянах вокруг сажают «лорх», которым славится весь район, капусту. В ущелье на реке, возле деревни Мулки, стоят две красивые микрогэс; они дают энергию и Верхнему Апарану и Мулки, местной мельнице кирпичному заводу, всем механическим установкам, радио, телефону. Небольшой напор, канал длиною в один километр, запертые на замок две колонки — и всё.
На памяти апаранцев нет в прошлом своих «знатных» людей. Подумав напряженно, отвечают вам, что отсюда родом гусан Ашхуж («Резвый») и ученый «вардапет» Беник. Зато десятками назовут они вам людей, трудом и делами которых гордятся сейчас.
Дальше, за Верхним Апараном, шоссе взвивается вверх к Спитакскому перевалу.
Так медленно в широких просторах плывут горы по обе стороны шоссе, перемещаясь едва заметно для глаза, что быстрота вашего собственного движения перестает восприниматься. Начинается холод — настоящий, до озноба. Вдруг впереди в яркой синеве неба нечто неправдоподобное, фантастическое: выскочили фигуры огромных коней разного цвета — рыжие, красные, черные, белые. Кони стоят на пьедесталах в виде крендельков: скачущие ноги, передние и задние, подогнуты друг к другу восьмерками; головы крепко взнузданы и упираются подбородками в грудь; хвосты, взвиваясь, закругляют, как скобки, эти странные статуи, полные напряжения и силы. Но автомобиль заворачивает за угол, видение исчезает. Вы въехали в новое село.
На первый взгляд оно походит на все апаранские села: те же плоскокрышие дома, пирамиды кизяка. Но от апаранских сел его отличают странные украшения на домах. В их глинобитные и каменные стены вделаны мозаичные рисунки из более светлого, чаще всего розового, туфа: кружки, розетки, стрелки, шарики, квадраты; все это друг возле друга, без всякой симметрии, как попало.
В этом месте двадцать лет назад еще существовало меновое хозяйство. Кооператив помещался на складе зерна, вместо кассы там стояли весы, вместо кассира «деньги» принимал весовщик, а сами эти «деньги» приносились сюда в мешках, потому что роль денег исполнял ячмень.
Странная деревня, куда вы попали, зовется Кандахсаз. Ее обитатели — древнейший осколок курдского племени, курды-езиды. Когда я заехала сюда первый раз, был еще жив высокий старик, с больным глазом, в пестрой чалме из разноцветных шелковых платков — шейх, глава курдского рода. Он ходил за нами по всей деревне, а потом пригласил к себе в гости. Жилье шейха, такое же земляное и темное, было обширней, чем у простых сельчан; в коридоре стоял необычный предмет — деревянный стол, а на столе стул, навряд ли употребляемый, потому что тогда в армянских деревнях люди еще сидели на земляном полу, на коврах, на низеньких лавках вдоль стен и употребления стульев почти не знали. Шейх водил нас, видимо, сильно стесняясь своей «роскоши», а потом вывел из жилья другим ходом, и мы очутились среди тех самых странных ярких коней, которые поразили читателя при въезде в деревню, — на старом курдском кладбище.
По старинному, уже исчезающему обычаю курды хоронили своих покойников, ставя над мужскими могилами каменные изваяния оседланных, ярко раскрашенных коней, а над могилами женщин — простые плиты с изображением люльки. Это и придает старым их кладбищам фантастический и в то же время своеобразно художественный вид. Памятники постепенно стираются, осыпаются от времени, краски с них сходят и гаснут, часть памятников уже свалилась вниз, в траву, и лежит с отбитыми головами и хвостами, а все кладбище в целом за двадцать лет, что я не видела его, сильно уже разрушено. И это жаль, потому что наивное и сильное искусство курдов-езидов стоит того, чтоб его внимательно изучили и охраняли.
«Дорога в Багдад» — третья книга серии «Месс-Менд» Джима Доллара. Серия «Месс-Менд» была задумана и начата Мариэттой Шагинян еще в 1922 году (как антифашистская приключенческая агитка. Судьба первого ее романа — «Янки в Петрограде» — общеизвестна: переведенный на несколько европейских и азиатских языков, роман обошел подвалы многочисленных коммунистических газет всего мира и вызвал горячие читательские отклики «Дорога в Багдад», третий роман серии, посвящен борьбе империалистов за колонии и в связи c последними событиями в Африке приобретает двойной интерес.
Тетралогия «Семья Ульяновых» удостоена Ленинской премии 1972 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тетралогия «Семья Ульяновых» удостоена Ленинской премии 1972 года.
В романе-сказке «Месс-менд» (часть 1 - «Янки в Петрограде», часть 2 - «Лори Лэн, металлист» и часть 3 - «Дорога в Багдад») советской писательницы Мариэтты Шагинян в форме увлекательного приключенческого повествования рассказывается о борьбе международного союза рабочих с заговором мирового фашизма против СССР.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.
Правда всегда была, есть и будет первой жертвой любой войны. С момента начала военного конфликта на Донбассе западные масс-медиа начали выстраивать вокруг образа ополченцев самопровозглашенных республик галерею ложных обвинений. Жертвой информационной атаки закономерно стала и Россия. Для того, чтобы тени легли под нужным углом, потребовалось не просто притушить свет истины. Были необходимы удобный повод и жертвы, чья гибель вызвала бы резкий всплеск антироссийской истерии на Западе. Таким поводом стала гибель малайзийского Боинга в небе над Украиной.