Путешествие по России голландца Стрюйса - [36]

Таким образом думали об исполнении принятого плана. Так как следовало опасаться, что прежде всего осадят Царицын, то начали с того, что послали туда, под надзором дворянина Леонтия Богданова, 800 человек, из которых половина были Москвитяне, а другая — Ногайские Татары, которые должны были охранять обоз с боевыми снарядами и съестными припасами, в коих нуждался этот город. Он лежит от Астрахани в каких-нибудь 80 милях и простирается (?) до Дона, на берегах которого, как мы уже сказали, живут казаки. Многие думали, что эта река непосредственно впадает в Волгу, но я убедился в противном и со всем нашим экипажем могу уверить, что эти две реки не имеют никакого сообщения и что казаки должны идти сухопутно целый день для того чтобы переволочить свои лодки из одной реки в другую, чего бы они не сделали, если бы верно было, что соединение этих двух рек могло бы избавить их от этого труда.

После выступления 800 дворян, maitres, Богданов уведомил воеводу о том, что он узнал от одного казака, взятого в плен Москвитянами, будто мятежники вступили в Царицын, где умертвили более 1,200 человек гарнизона. Он прибавлял, что Татары разделились и бьют беспощадно друг друга. Так как его помощь опоздала, то он удалился в Черный Яр, где рассчитывает простоять до прихода неприятеля; узнал еще, что Москвитяне так жестоко измучили этого несчастного казака, что самые грубые из его врагов выразили к нему сожаление.

Мятеж все усиливался; вооружили все лодки, взятые из ближних мест, а несколько дней спустя их было около 40, из которых каждая была снабжена маленькой чугунной пушкой. Собралось более 2,600 Москвитян и 500 Астраханцев, d’Astraratai, над которыми принял начальство князь Семен Иванович Львов, knees Simeon Ivanovits Elbof [200]. Этот отряд был взят из Астраханского гарнизона; полковником в нем был Поляк, по фамилии Рожинский [201], Rusinski, а помощник Виндронг, Vvindrong, Шотландец. Другие иностранные офицеры были: Павел Рудольф, Немецкий капитан, Роберт Гейт, Английский капитан, и Николай Скак, Nikolas Scaak, который был произведен Русскими из лейтенантов нашего корабля в капитаны. Было еще два поручика и несколько прапорщиков — Немцы. Остальные были Русские или Поляки. Флот этот вышел из Астрахани 25-го Мая, в Троицын день. Чтобы настращать воинов и заставить их исполнять свои обязанности, во время салютов перед отплытием, в виду всего флота, повесили бедного полуживого казака.

Как только флот отплыл, Астраханская чернь, до тех пор только роптавшая, нахально излила свою злобу на действия воеводы, Офицеров и даже пригрозила им. Но что она ни делала, воевода не показал даже вида, что слышит их, откладывая наказание их до возвращения флота, в желанном успехе которого не сомневались. К тому же, так как гарнизон был слабее обыкновенного, то опасались, чтобы, в случае возмущения, народ не превозмог. Между тем узнали от одного бежавшего дворянина, что враги завладели Черным Яром, Tzornojar, который взяли приступом в тот самый день, когда к нему подошел флот, что изрубили всех, не пощадив никого, а солдаты Московского флота, умертвив всех своих офицеров, сдались победителю, не смотря на то, что за четверть часа до этого присягнули в том, что положат жизнь свою за дело государя.

Этою новостью, встревожившею начальство, усилилась дерзость народа; уже раздавались глухие и скрытые жалобы; злобу на воеводу выражали нагло, его поносили и оскорбляли при всякой встрече. Нашлись даже смельчаки, которые сказали ему, что он довольно хозяйничал и что теперь настала очередь управлять властелину, более сведущему и достойному. Богачи и дворяне не смели показываться в народе и ежеминутно опасались, чтобы народ не перебил их.

Это буйство, которого большая часть дворян испугалась, не помешала воеводе водворять повсюду порядок. Он положился на бывших в городе Немцев и, в ожидании помощи, которую слали ему из Московского государства, вверил им первые должности, поручил охранять артиллерию и приблизил их к себе. В подобных обстоятельствах он полагал, что иностранцы будут вернее жителей, и безопаснее вверить охрану города им, нежели злонамеренному народу, который искал только случая, чтобы заявить преданность врагу государя. Не смотря на все эти предосторожности, мы думали, что воевода не будет в состоянии рассеять грозу, готовую разразиться над городом. Полчища Разина росли с каждым днем, он одерживал большие победы, и счастье всюду сопровождало его. Каково же было сопротивляться ему? Так как мы полагали, что это невозможно, то умоляли воеводу, желавшего удержать нас, возвратить нам свободу, которою мы пользовались, когда пристали к берегам Астрахани, и принять во внимание то, что мы должны были исполнить другие приказания по службе его царскому величеству. Если бы мы не имели намерения продолжать наше путешествие, то не боялись бы вмешиваться, не сомневаясь в том, что Разин, знавший нас и нашу преданность государю, поступил бы с нами жесточе, нежели с другими. Вот почему мы решили не только оставаться свободными, но даже искать случая удалиться. Хотя в городе было достаточно военных запасов для того, чтобы сопротивляться стотысячному войску, и, как бы ни был силен неприятель, с его стороны было бы безрассудно осаждать его: тем не менее пронесся слух, что он с бесчисленными полчищами приближается очень быстро. По мере того, как слух этот рос, наглость черни усиливалась, что заставляло подозревать тайные сношения одной стороны с другой. Так как воевода и мы были здесь не в безопасности, ибо нам угрожали тем, что мятежники нас первых принесут в жертву своей жестокости: то капитан