Путешествие по арабским странам - [96]

— Разве их обойдешь? — сказал один из них. — Их можно только объехать, да и то в специальном поезде.

Насчет поезда он, конечно, преувеличил. Но, не сев на дрезину, трудно было попасть в отдаленные части плантаций. По полям была проложена узкоколейка.

Ахмед Аббуд умер в Лондоне в декабре 1963 года. Когда сообщение о его кончине попало в английскую печать, она не сдержалась и аттестовала «льва египетского частного капитала» как большого друга Великобритании. Но как «льва египетского частного капитала» Ахмеда Аббуда не стало значительно раньше. В 1961 году он «пострадал» одним из первых.

Вместе с ним стала исчезать тогда и вся крупная буржуазия ОАР. Если добавить, что национализации подверглась собственность значительной части средней и даже мелкой буржуазии, то картина станет весьма впечатляющей. Те, кто раньше правил страной, располагая для этого колоссальным экономическим и политическим влиянием, сейчас вынуждены довольствоваться правительственными бонами и отобранную собственность. Помещикам же отказано в компенсации.

На берегах Нила существенно подорваны позиции капиталистов. Буржуазия потеряла имущество общей стоимостью в миллиард египетских фунтов. Ее фабрики и заводы согласно временной конституции ОАР составляют основу государственной собственности. Это также торговые предприятия, транспорт, финансы, банковская система, страховое дело и некоторые другие отрасли хозяйства. Они полностью или почти полностью контролируются государством. Оказался неправ лорд Сесиль: феллахи стали прекрасными рабочими, хорошими управляющими.

Помещики могут теперь иметь всего сто федданов[66] земли на семью в пять человек. Купля и продажа земли запрещены. Конечно, еще многое предстоит сделать в сельском хозяйстве ОАР, но то, что уже сделано, показывает, как и здесь меняются производственные отношения. Если в администрации завода или фабрики из девяти четыре места в руководящем совете принадлежат рабочим, то в правление сельского кооператива могут быть избраны только феллахи, которые владеют не более чем пятью федданами земли. Введен новый порядок аренды. Одновременно можно обрабатывать не больше пятидесяти федданов земли.

Посевные площади, которые ОАР получит после ввода в строй первой очереди Асуанской плотины, не попадут в частные руки. На них будут созданы большие товарные государственные хозяйства. Это тронет лед в преобразовании египетской деревни. Нильская вода оросит прежде всего либо клочок феллаха, либо землю, которая принадлежит крупному кооперативу. Воды Нила меняют свой адрес. Если раньше Нил был источником богатств прежде всего для пашей и беев, то теперь он куда щедрее отпускает свои богатства народу. Разумеется, это лишь начало тех свершений, к которым призывает Хартия национальных действий. Есть надежда, что они все воплотятся в жизнь. И тогда египетский феллах навсегда расправит свои плечи и станет в полной мере хозяином своей земли.

Конечно, жизнь народа еще очень трудна. Но рабочие, получившие более или менее прочный минимум заработной платы, и феллахи, имеющие землю, живут лучше, чем раньше. И нет у них прежнего безысходного в своем трагизме убеждения, что на берегах Нила ничто не может измениться. Нет, все меняется там, и имя этим переменам — национально-освободительная революция.

Что поражает сейчас в Каире больше всего? Новая уверенность египтян в будущем. Теперь в ОАР не только говорят о социализме, понимая, что завтрашний день страны неотделим от социализма. Там представляют себе, что его построение — дело не одного дня. Многие внимательно изучают труды классиков марксизма.

«Кто не видел Каира, тот не видел мира…» Это не выдумка журналистов. Слова эти принадлежат Шехерезаде, рассказывавшей сказки «Тысячи и одной ночи». Но сказку трудно отделить от были. Трудно представить себе мир без Каира, без того, что творится в этом своеобразном городе.

Однажды один из иностранных журналистов с искренним изумлением рассказывал, как шофер автомашины, на которой он ехал из Александрии в Каир, очень старательно искал дорогу… в Миср (так по-арабски называется Египет). Но шофер не ошибся. Египтяне частенько называют Каир именем своей страны. Столица для них — самый настоящий барометр всего происходящего на берегах Нила, а иногда и во всем мире.

Когда едешь из каирского международного аэропорта в город, то машина пробегает мимо целого лабиринта военных казарм. Но не они олицетворяют все происходящее в стране. Египет живет революцией. И она тоже началась в Каире. Один из его районов по-старому называют Гелиополис — город Солнца. Некогда он был средоточием пашей и придворных. Сейчас — это обычный район огромного города. Но как символ будущего Египта он прекрасен. Все египтяне хотят жить в городе Солнца, чтобы счастье шло к ним так же щедро, как наше великое светило поливает своими лучами их благодатную землю.

На нильской набережной почти напротив университетского моста высится небоскреб. Некогда кинооператоры из разных стран мира снимали его как символ стремительного прогресса в Египте. Теперь о небоскребе давно забыли, появились другие знамения нового времени.