Путешествие по арабским странам - [69]

Солдаты выглядели решительно и непримиримо. И над всем этим висели звуки винтовочных выстрелов, треск пулеметов и отдаленный грохот орудий.

Петер и Ахмед поехали на такси в Замалек к друзьям Петера. Фары машин были выкрашены в синий цвет. Тревога кончилась, но вскоре вновь раздался душераздирающий вой сирен. Петер и Ахмед сидели на балконе высокого дома на берегу Нила, прислушиваясь к гулу самолетов и к стрельбе зениток. На горизонте вспыхнули белые огни и повисли над Каиром. Жени друга Петера тяжело вздохнула.

— Теперь они понавесили фонарей, — сказала она со страхом и возмущением, вспомнив бомбежки Берлина.

— Что это, мамочка? — спросил трехлетний сынишка.

— Это иллюминация, милый, — солгала она.

И тут раздались взрывы.

На следующее утро газеты сообщили, что англичане и французы пытались высадиться в Порт-Саиде, что прошлой ночью английские реактивные истребители сбросили на Каир, Александрию, Исмаилию, Порт-Санд и Суэц зажигательные и фугасные бомбы; что в Совете Безопасности Англия и Франция наложили вето на решение, осуждавшее нападение Израиля; что Советский Союз предложил Совету Безопасности осудить агрессию Соединенного королевства и Франции, «выразившуюся в бомбардировке египетских населенных пунктов и высадке войск».

Ночью у моста Фуада стояли лагерем египетские солдаты в обмундировании защитного цвета. Они спали, завернувшись в одеяла, прямо на тротуарах. По мосту и по тротуарам ходили патрули. По ту сторону моста солдаты вырыли вдоль берега реки небольшие окопы По городу непрестанно мчались грузовики с войсками. Одна воздушная тревога сменялась другой, с крыш стреляли зенитки. Большие универмаги закрылись, как толь ко зашло солнце; опасаясь тревоги, все хотели попасть домой до наступления темноты. Только некоторые маленькие лавчонки еще оставались открытыми — их хозяева, вероятно, жили в том же доме.

Петер находился в одной такой лавчонке в Замалеке, когда завыли сирены. Дверь на улицу была открыта. Тускло горевшие фонари немедленно погасли. Крики раздирали темноту. «Сигара! Сигара!» — восклицали вокруг. Перед домами, в которых еще бледно светилось одно из окон, одновременно раздавались несколько взволнованных голосов. Улицу лихорадило. Вначале египтяне не понимали, что это означает, когда небо освещается иллюминацией и раздаются выстрелы. Люди пожимали плечами или смеялись, как дети. Но теперь падали бомбы, сеявшие смерть. Хозяин лавки закрыл дверь, но маленькая лампочка продолжала гореть. В дверь загрохотали кулаками, раздались угрозы. Лавочник потушил лампочку и громко произнес:

— Это сосед. Несимпатичный человек.

— Вы египтянин? — спросил Петер. Ему показалось, что крики за дверью звучали враждебно.

— Я родился в Египте, — ответил хозяин и после небольшой паузы добавил: — но я еврей.

Кто знает, что скрывалось за этой сценой? Может быть, «несимпатичный сосед» был фанатиком и ненавидел всех иноверцев. А может быть, он считал себя вправе предполагать, что человек иудейского вероисповедания симпатизирует агрессорам. Кто знает? Через закрытую дверь слышно было, как на улице бранились, затем замолчали, словно прислушиваясь, и снова разразились руганью. В лавке теперь не раздавалось ни звука, тьма была кромешная. Петеру казалось, что наступило одно из тех напряженных мгновений, когда одно слово может вызвать взрыв.

— Мне бы хотелось уйти, — сказал Петер, — если вы можете открыть дверь.

— Конечно, — не задумываясь, ответил хозяин, — но я бы не советовал. Куда вам надо?

Петер назвал улицу.

— Вам придется пересечь улицу 26 Июля, а во время тревоги это запрещено. Но если хотите, попробуйте.

Петер поблагодарил и вышел на тротуар. Было так темно, что он ничего не видел — ни улицы, ни тротуара, и и домов, никого из тех, кто еще недавно кричал, а теперь где-то застыл в безмолвии. Петер посмотрел на звезды; разглядев на фоне неба края крыш, сообразил, и каком направлении ему надо двигаться, и пошел, ногами нащупывая дорогу. Кругом по-прежнему не раздавалось ни звука, но Петер чувствовал всем своим телом, что проходит мимо людей, сидящих на корточках или стоящих, хотя не слышал ни шепота, ни даже кашля. Воздух словно дрожал, насыщенный молчаливой ненавистью к коварным убийцам, которые бороздили небо над Каиром.

Ощупью, шаркая ногами, прислушиваясь, Петер дошел до проезжей части улицы 26 Июля, куда падал слабый свет звезд. Оп услышал бегущие шаги. Две тени очутились перед ним и хриплыми голосами заговорили по-арабски. Петер ответил, тоже по-арабски, что он немец из Восточной Германии, и назвал улицу, на которую хотел попасть. Один взял его за локоть, перевел через дорогу, а на другой стороне предупредил перед началом тротуара, чтобы он не споткнулся о его край и не упал. Затем пожал ему локоть на прощание и ушел, а Петер один продолжал свой путь.

Египет им не достанется

В пять часов утра Петера разбудил сильный орудийный огонь. Он подошел к окну. Над Каиром была ночь. Нил напоминал темную, слегка поблескивающую ленту. Больше ничего не было видно.

Около восьми снова была объявлена тревога, и с плоских крыш соседних домов начали стрелять зенитки. На крышах других домов стояли люди и следили за белыми облачками разрывов в небе.