Путешествие по арабским странам - [51]

Недалеко от колонны и подземной библиотеки находились катакомбы. Странное ощущение охватывало того, кто спускался в погребальные камеры, вырытые на глубине четырех этажей (нижний из них затоплен водой). Вдоль стен тянулись ниши с урнами для пепла кремированных, саркофаги, в которых лежали набальзамированные мумии (на многих гробницах виднелись изображения умерших). Колонны, скульптуры богов Гота и Аписа и богини Изиды, кладбище, рассчитанное, по-видимому, на века, причем это был не фамильный склеп, а место погребения не связанных родством состоятельных граждан Александрии, — все это говорит о преобладании египетского влияния, хотя кое в чем сказывается и влияние Рима.

Тела умерших спускали по наклонной шахте. Винтовая лестница с сотней ступеней служила только для живых. Для них же предназначался выложенный камнем зал с большим прямоугольным каменным столом и каменными скамьями вокруг него. Здесь происходили номинальные торжества.

Поднявшись из царства прошлого и мертвых к свету и жизни, Петер в задумчивости брел по оживленным улицам, ничего не замечая вокруг, пока не встретил похоронную процессию, вид которой вернул его к действительности: четверо мужчин в светлых галабиях несли на плечах гроб, покрытый пестрым, в красных тонах, вышитым покрывалом; за гробом шли мужчины в светлых одеждах, женщины в черном, дети и девочки-подростки с красными лентами и в красных платках, а вокруг бурлил поток уличного движения — автомобилей трамваев, автобусов, тачек, повозок, запряженных ослами…

По законам мусульманской религии умерший должен быть похоронен в течение одних суток.

Миновав бывший королевский дворец, ныне музей Рас-ат-тин, Петер вернулся на Корниш. Здесь толпилось, много народу: была «неделя музеев», когда вход в них бесплатный. Прелестные дети с любопытством поглядывали на иностранца. Их жизнерадостные лица и яркие одежды резко выделялись на фоне строгих и холодных линий дворца. Дисгармонировали с дворцом и возвышавшиеся над ним минареты мечетей.

По набережной Корниш Петер поехал на восток За широким заливом Восточной гавани к берегу как бы льнуло множество мелких бухт. В одном месте виднелся пляж с несколькими киосками, в другом — с легкими бунгало. В эти последние дни октября купальщиков было мало. По другую сторону шоссе стояли современные белые дома. Дома были новыми, но море светилось так же, как тысячи лет назад.

Примерно в двадцати километрах от центра города находился Эль-Мунтаза — еще один дворец бывшего короля с небольшими безвкусными храмами, стоящими в огромном парке сказочной красоты, который, наверно, казался раем детям, приехавшим сюда в день отдыха. Мужчины и женщины отдыхали лежа на траве. На фоне зелени пестрели цветы — темно-красные, бледно-розовые, синие, как море.

В пальмовой роще Петер впервые увидел, как собирают финики. В корзине лежали розовые овальные плоды размером в большой палец. Гроздья еще не снятых фиников, подобно зонтикам, свисали с коричневого ствола пальмы из-под больших зеленых листьев. Рядом на веревочной петле сидел мужчина и садовым ножом срубал зонтики. Веревка была связана узлом так, что образовывала две петли: большая охватывала ствол, меньшая — бедра мужчины. Так он висел на высоте тридцати метров, смуглокожий, в белой короткой рубахе и в белых шароварах, упираясь в ствол дерева босыми ногами. Срубленные грозди он спускал вниз на длинной веревке, а последние две маленькие зажал под мышкой левой руки. Держа в правой руке садовый нож с длинной рукояткой и коротким лезвием, сборщик начал спускаться по стволу, не пользуясь никаким другим приспособлением, кроме своей веревки. Упираясь ногами в чешуйчатую кору дерева, он выпрямлялся в своей петле и на секунду принимал почти вертикальное положение. Большая петля в это мгновение оказывалась ненатянутой, он быстрым рывком сбрасывал ее на метр ниже и снова откидывал свое тело в меньшую петлю. Этот спуск метр за метром требовал виртуозной ловкости, но феллах проделывал все движения легко и просто, почти автоматически.

За Эль-Мунтазой, на самом северном мысе в районе Александрии, подобно стреле разделяющем два залива, находится предместье Александрии — Абукир. Здесь высаживались французские и английские завоеватели, но куда важнее то, что в древности, когда в залив еще впадал один из рукавов Нила, на этом месте находился город Канопус. Здесь археологи обнаружили развалины зданий, каменные плиты и старинный каменный бассейн, в который вели семь ступенек. Многие утверждали, что здесь была купальня Клеопатры, но какое это имеет значение? Важно, что эти каменные памятники свидетельствуют о далеких временах, оживающих для нас благодаря трудам Плутарха, драмам Шекспира и комедии великого насмешника Бернарда Шоу.

При виде рыболовов в Восточной гавани кто с улыбкой не вспомнит рассказанный Плутархом исторический анекдот о том, как Антоний удил рыбу в Александрийкой гавани, ничего не мог поймать и рассердился, потому что рядом с ним стояла Клеопатра. Тогда он тайком приказал своим слугам нырнуть и насадить на крючок заранее выловленную рыбу. Они проделали это несколько раз, и Клеопатра восхищалась умением Антония удить рыбу. Но дома она рассказала своим людям, как в самом деле удил Антоний, и пригласила их на следующий день полюбоваться этим зрелищем. Назавтра утром многие из ее подданных отправились на лодках смотреть, как будет рыбачить властелин города. Антоний забросил удочку. Немедленно Клеопатра приказала одному из слуг опередить ныряльщиков Антония и прицепить к его удочке соленую рыбу. Ничего не подозревавший Антоний вытащил удочку — и все смеялись над ним.