Путешествие по арабским странам - [47]

— Это я уже видел, — сказал Петер. — Отрадная картина. Но, может быть, они и книги бы читали так же, если бы были интересные?

— Может быть.

— А я в этом почти уверен, — сказал Петер. — Достаточно посмотреть на одухотворенные лица ваших рабочих. У них хорошие головы. Видно, что они о многом задумываются, даже если еще и не читают книг.

На улицах маленького городка Петеру показалось, что он из яркого света вдруг попал во тьму. После просторных, светлых, чистых цехов фабрики, после спортплощадки, бассейна, открытого кино и клуба глаза его с трудом привыкали к неприкрытой нищете старых улиц. Здесь еще коснел в своей затхлости старый Египет, там же, откуда пришел Петер, уже началось его лучшее завтра. Частью старого Египта были и мрачные хижины ткачей, которые влачили жалкое существование.

Петер и его спутники вошли во двор другой фабрики, где штабелями лежали кипы хлопка, привезенные феллахами прямо с поля. Несмотря на поздний час, человек средних лет разгружал телегу, запряженную мулом. Из каждой кипы торчал хлопок, чтобы можно было проверить его качество, не открывая кип.

Отсюда египетское белое золото поступало в цех, где от хлопка отделяли семена. У волокноотделителей стояли девушки и женщины в платках, большинство в черных, некоторые в пестрых ситцевых халатах. Нож и валик отделяли семена и сбрасывали их вниз, в приемник. Очищенный от семян хлопок, напоминавший прозрачный слой ваты, соскальзывал в ящики, из которых рабочий вынимал его руками и бросал на тележку стоявшую на рельсах посредине помещения. Как только тележка заполнялась, рабочий откатывал ее в соседнее помещение и там разгружал. Несколько мальчиков в возрасте от шести до восьми лет подбирали остатки хлопка и бежали вслед за тележкой или помогали рабочему катить ее. Затем появлялись девочки и сметали в кучу последние кусочки хлопка. Все это происходило очень быстро, почти автоматически. Едва достигнув соседнего помещения, тележка уже оказывалась разгруженной. Мальчики все вместе разгоняли пустую тележку, вскакивали на нее и на большой скорости вкатывались в волокноочистительный цех. При том они звонко распевали какую-то веселую песенку и улыбались иностранцу.

В соседнем помещении рабочие раскладывали хлопок на полу, брызгали его водой, охапками подбрасывали вверх, снова брызгали и кидали в пресс. Там он спрессовывался в кипы, которые шли в прядильню.

На хлопкоочистительной фабрике семена, отделенные от волокна, поступали в систему труб, соединенную с различными решетами и очистительными машинами. Семена, предназначающиеся для посева, нагревали до пятидесяти пяти градусов по Цельсию, чтобы уничтожить вредителей, а затем ссыпали в длинные узкие мешки. Государственные контролеры и днем и ночью находились на производстве. Еще бы! Малейшая оплошность могла нанести ущерб будущему урожаю. Семена, идущие на масло, нагревали до шестидесяти пяти градусов по Цельсию, причем температуру семян измеряли специальными термометрами даже тогда, когда они уже были ссыпаны в мешки.

— Хлопковое масло употребляется в Египте больше всего, — сказал один рабочий.

Когда Петер и его спутники вышли из здания фабрики во двор и направились в контору, было уже совеем темно. Директор фабрики радушно пригласил посетителей на чашку чая к себе на квартиру, которая находилась над конторой. Они оказались в большой комнате, обставленной креслами и кушетками. В горках за стеклом поблескивала фарфоровая посуда, на стенах висели картины с видами Египта. Пол был устлан толстыми мягкими коврами. Посредине стоял чайный столик, который бой увез, но вскоре вкатил обратно, теперь уже с чашками чая, печеньем и плодами манго.

Петер уже знал, что в Египте домашнюю работу выполняют мужчины, причем некоторые из них довольно прилично готовят.

Хозяин дома относился к администраторам такого рода, с которыми Петер уже встречался, сначала — в «Провинции освобождения», затем — в правлении Суэцкого канала. Это были бывшие кадровые военные или высшие офицеры запаса, сильные люди спортивного склада, энергичные, умные, с непринужденными, обходительными манерами. Некоторые из них считали главным национальный вопрос. Выдвигая его на первый план, они старались замаскировать свое привилегированное положение, сохранить его и даже упрочить. Но были среди них и такие, кто понял, что оздоровление нации невозможно без решения социального вопроса.

В комнату проникали свистки и грохот поездов.

— Да, здесь довольно шумно, — сказал хозяин. — Каждый час проходит поезд. Особенно весело по утрам, часов в семь, когда тысячи рабочих едут на велосипедах на фабрику. Жена говорит: «У каждого — звонок непрерывного действия».

Он засмеялся и заговорил о текстильных предприятиях города. Его фабрика тоже принадлежала исключительно египтянам.

— В городе есть еще одна такая фабрика, там двадцать восемь волокноотделителей, у нас — только двадцать, она до недавнего времени принадлежала англичанам. Теперь ее владельцы — египтяне, — закончил директор с гордостью и улыбнулся, сверкнув белыми Зубами.

— Ее построили англичане? — спросил Петер.

— Англичане в Египте ничего не построили, — заявил он тоном, не терпящим возражений. В его голосе звучала ненависть к колониальной державе, которая оккупировала его страну, грабила и унижала ее.