Путешествие на Запад. Том 4 - [140]

– Нет, я пойду! – вызвался Чжу Ба-цзе.

– Да полно тебе! – остановил его Ша-сэн. – С такой мордой тебя не пропустят во дворец, как бы ты ни пыжился. Пусть лучше пойдет старший братец, Сунь У-кун.

– У-цзин правильно говорит, – сказал Танский наставник. – Наш дурачок очень груб и невежлив, У-кун все же воспитаннее.

Чжу Ба-цзе надулся, вытянул рыло и недовольно пробормотал:

– Кроме наставника, все мы красавцы, один другого лучше.

Танский монах облачился в свои монашеские одежды, Сунь У-кун взял суму, в которой была спрятана подорожная, и они отправились.

Улицы были запружены разного рода людом: тут были и служилые, и земледельцы, и ремесленники, и торговцы, ученые люди и деревенские простаки. Среди шума и гама можно было разобрать отдельные фразы; почти все кричали: «Идемте смотреть, как будут кидать разноцветный мячик!».

Танский наставник отошел в сторону и, глядя на толпу, выражал свое изумление:

– Здесь одеваются так же, как у нас. И дворцы и дома такие же; утварь тоже; да и говорят они на таком же языке, как в великом Танском государстве… Помнится мне, что и моя покойная матушка, испытывая судьбу и выбирая себе жениха, тоже бросала мячик. Значит, и здесь существует такой обычай!

– А что, если мы посмотрим, как царевна бросает мячик? – спросил Сунь У-кун.

– Нельзя! Нельзя! У нас с тобой одеяние не подходящее. Чего доброго заподозрят в чем-либо! – заартачился наставник.

– Ты, видно, забыл, что рассказал тебе настоятель монастыря для сирот и одиноких, – с укором произнес Сунь У-кун. – Во-первых, посмотрим на расписную башенку, а во-вторых, посмотрим на царевну, попытаемся отличить истинное от ложного. Правитель безусловно ждет радостной вести от нее и вряд ли станет сейчас заниматься делами. Посмотри, что делается на улицах! Пойдем, сходим и сейчас же вернемся!

Сюань-цзан послушался и последовал за Сунь У-куном.

Огромная толпа людей во все глаза смотрела, как царевна будет кидать разноцветный мячик.

Увы! Кто мог знать, что рыбак, закинувший леску крючком, на этот раз выловит не рыбку, а беду на свою голову.

Скажем теперь несколько слов о правителе страны Зарослей небесного бамбука. Он очень любил природу, растения и цветы. И вот в позапрошлом году провел почти всю ночь с царицей и царевной в дворцовом саду, любуясь цветами при лунном сиянии. Какой-то оборотень заметил их, похитил царевну, а сам принял ее облик. Узнав, что Танский монах в этом году, в данном месяце, в данный день, в данный час, прибудет в столицу, оборотень потребовал, чтобы ему выстроили расписную башенку. Он возымел желание посягнуть на непорочную силу Ян благочестивого Танского монаха, дабы обратиться в бессмертного небожителя. И вот, как раз в третью кэ [124] после полудня, когда Танский монах вместе с Сунь У-куном затесался в толпу и приблизился к расписной башенке, мнимая царевна, держа в руках зажженные свечи, от которых струился благовонный дым, вознесла молитву к духам Неба и Земли. По обеим сторонам от нее стояли напомаженные и напудренные девы в роскошных одеждах. Их было несколько десятков. Приближенные подали царевне матерчатый мячик, расшитый цветами. У башенки, построенной восьмиугольником, было восемь больших окон с узорчатыми рамами. Царевна повела глазами во все стороны, заметила, что Танский монах подошел очень близко, взяла в руки мячик и бросила его прямо на голову Сюань-цзану. Тот сильно испугался. Его головной убор от удара съехал набок. Сюань-цзан хотел схватить мяч, но тот закатился ему в рукав. С башенки послышались возгласы: «Мяч попал в монаха! Мяч попал в монаха!».

Началась давка. Купцы и приезжие с воплями и криками бросились к Танскому монаху, чтобы вырвать у него мячик.

Сунь У-куну пришлось рявкнуть во всю глотку и оскалить зубы. Выгнув спину раза два, он тотчас превратился в грозного великана, ростом в три чжана и состроил такую страшную рожу, что все в страхе попадали на землю и стали ползком пятиться от него. Никто не осмелился приблизиться к Сунь У-куну. Вскоре все разбежались. Тогда Сунь У-кун вновь принял свой прежний вид. С башенки сбежали разукрашенные девы и прислужницы, вместе с придворными евнухами старших и младших рангов. Все они совершили земной поклон перед Танским монахом.

– О знатный гость, знатный гость! – заговорили они. – Просим пожаловать во дворец, где тебя будут чествовать!

Танский монах поспешно поклонился в ответ, поднял склонившихся перед ним придворных и, обернувшись к Сунь У-куну, с нескрываемой досадой произнес:

– Ах ты, мартышка! Опять из-за тебя неприятности!

– Причем тут я? – засмеялся Сунь У-кун. – Мячик попал тебе в голову и закатился тебе в рукав. Чего ты обижаешься на меня?

– Ну как теперь быть?

– Не волнуйся, – беззаботно ответил Сунь У-кун, – ступай во дворец и повидайся с государем, а я вернусь в заезжий дом, расскажу о случившемся Чжу Ба-цзе и Ша-сэну и буду ждать тебя. Если царевна откажется выйти за тебя замуж, на этом все и кончится, ты получишь пропуск, и мы сможем отправиться дальше. Но, если она непременно пожелает стать твоей супругой, скажи правителю так: «Призови сюда моих учеников, я хочу дать им кое-какие наставления». Когда нас вызовут во дворец, я хорошенько рассмотрю царевну и узнаю, оборотень она или нет. Вот тебе замысел, который называется «Покорение оборотня с помощью сватовства!».