Путешествие к живым - [9]

Таклобан, 21 октября. Эта «сокровенная правда о человеке» открывается мне с наступлением дня. Я прогуливаюсь по городу в обществе командированного сюда представителя Всемирной организации здравоохранения: ему захотелось показать мне красоты и язвы острова. Вдоль мутной и грязной реки протянулся целый квартал домов из серого дерева, поставленных на сваи. Повсюду следы наводнения: вынесенные на берег отбросы, зловонная тина. На острове Лейте выпадает два с половиной метра осадков в год — подобное можно наблюдать только в Англии. Это сильные теплые ливни, после которых поднимаются тяжелые испарения. Серые дома у реки выходят на своего рода причал, к которому не пристает ни одно судно. Лежа плашмя на мостках этого причала, женщины моют в реке темно-зеленые овощи.

Единственное место, где оживают яркие краски, это базар, расположенный в центре торгового квартала. Здесь продают фрукты, рыбу, овощи и большие, валяющиеся прямо на земле корни ямса — пищу бедняков. Деликатесом являются утиные яйца, высиженные до того момента, когда утенок готов пробить клювом скорлупу. Такое яйцо варят в кипятке и затем едят эту своеобразную начинку, выплевывая косточки и перья.

За прилавками стоят старухи, морщинистые, как индианки. У некоторых во рту сигары, зажатые губами возле самого огонька. Поодаль мужчины развлекаются игрой, напоминающей триктрак. Пезо переходят из рук в руки. Пезо равен половине доллара. Два пезо — дневной прожиточный минимум семьи. Поэтому исход игры представляет значительный интерес для филиппинской бедноты.

Петушиные бои — национальная страсть на Филиппинах. Сеансы петушиных боев сопровождаются обычно многочисленными пари. Птиц этих холят, выкармливают зерном и даже мясом, каждую неделю купают. Выражаясь фигурально, боевой петух в бедном доме — единственный член семьи, на которого возлагаются серьезные надежды. Став чемпионом, он приносит крупные выигрыши.

Нам сообщили, что сегодня в Пало, в нескольких километрах от Таклобана, состоятся петушиные бои. Мы являемся в Пало. Арена представляет собой большой круг, по краям которого возвышаются расположенные амфитеатром скамьи. Перед входом, возле торговок фруктами, видим участников боя. Петухи со связанными лапками лежат прямо на земле, как на птичьем базаре. Время от времени они хлопают крыльями, и в горячем воздухе вздымаются столбы пыли.

Все скамьи вокруг арены заняты. Зрители выкрикивают ставки, бьют по рукам, размахивают кредитками; по разгоряченным лицам стекает пот. На арену, прижимая петухов к груди, выходят двое мужчин. Чтобы раззадорить своих питомцев, хозяева пощипывают губами их шеи, но это скорее похоже на ласку. Потом натравливают петухов друг на друга, сначала придерживая, до тех пор, пока перья на шее у птиц не начнут топорщиться, и, наконец, выпускают из рук. Взлетает туча пыли, люди кричат все громче, наклоняются вперед, чтобы лучше видеть; сверкают остро отточенные наконечники, закрепленные на шпорах. В воздух летят перья. Петух еще прыгает, роняя крупные капли крови, потом падает и медленно вытягивает лапки. Победителя уносят. Хозяин подбирает мертвого петуха. Из чувства благоговения филиппинец не съест своего любимца, хотя, быть может, завтра у него будет пусто в желудке…

Моллюски острова Лейте

Пало, 28 октября. В Пало обосновалась бригада Всемирной организации здравоохранения. Год тому назад здесь начали планомерную борьбу с одним из распространенных заболеваний на острове — билгарциозом.

В бригаду, возглавляемую индийским врачом и его филиппинским коллегой, входят инженер по сантехнике — боливиец и несколько человек вспомогательного персонала из местных жителей.

В обществе этих врачей, гигиенистов и биологов мне предстоит открыть еще не известные для меня стороны жизни острова Лейте. Довольно своеобразный метод: познавать страну и народ, начиная изучение с самых страшных болезней. Однако я уже успел убедиться в преимуществах подобного метода: болезни никого не минуют, поэтому истина о бытие человека, а следовательно, и целого народа, — это также и клиническая истина.

Мы сплошь да рядом не замечаем, что наши путешествия в основном сводятся к любованию пейзажем. Я люблю пальмы на фоне неба, блеск струящихся рек, горизонты, озаряемые неведомым мне доселе светом, но для меня неразделимы небо и дыхание неловка, и в самой девственной и даже в самой суровой природе я неизменно ищу гармонию.

Здесь, на этом острове, гармонию нарушает несчастье. Необходимо очистить, восстановить в правах одну из стихий природы — воду. Она кишит паразитами. Вот иллюстрация к только что высказанной мною мысли — о связи человека с природой: народ страдает от болезней, но «заражена» и природа.

Запад больше не знает катастрофических эпидемий. Представьте себе постоянное, ежедневно преследующее вас проклятие — проклятие неотвратимое. Любой другой бич природы настигает вас со стороны; от него можно как-то укрыться. При эндемиях же (я имею в виду самые страшные) болезнь витает в воздухе, живет в воде, она притаилась в поглощаемой вами пище, на людях, с которыми вы общаетесь, иногда на самой почве. Болезнь заключена в нас. Она может вспыхнуть в любой момент. Человек носит в себе свою собственную смерть. Это хуже того, что предначертано ему природой: из смертного он превращается в обреченного на смерть. Не он движется к смерти, а смерть к нему.