Путешествие к живым - [11]

Поскольку пока еще нет возможности обезвредить воды при помощи химикалий, инженер-боливиец, представитель Всемирной организации здравоохранения, и его филиппинский коллега довольствуются тем, что заставляют местных жителей вырывать по берегам каналов и рек траву, за которую цепляются моллюски, учат людей строить уборные.

Когда я приехал в эту часть света, мне не терпелось увидеть, как у населения пробуждается политическое сознание. А вместо этого я вынужден вместе с ним вновь переживать детство человечества. В сопровождении гидов я прогуливаюсь по «barrios» (так на Филиппинах называются деревни). Мои спутники терпеливо расспрашивают жителей. Мы наклоняемся над лужами стоячей воды, обследуем отхожие места. И тут я постигаю, как трудно европейцу снизойти до истины.

Феи Пало

30 октября. На острове Лейте земля, как правило, принадлежит крупным помещикам. Многочисленные арендаторы владеют участками менее двух гектаров. В год на долю арендатора остается восемьсот килограммов риса, а для семьи в пять человек его требуется по меньшей мере тысяча килограммов. Остальные обитатели острова, живущие случайным заработком и рыбной ловлей, еще беднее. Не считая бананов и плодов папайи, фрукты — редкость. Молока и мяса мало.

Я прослушиваю эту информацию, пока наша машина еще идет вдоль берега. Море бросает металлический отблеск на узкую полосу черного песка, лежащую за рядом кокосовых пальм. Изредка встречаются дома рыбаков, возле них — рахитичные ребятишки со вздутыми животами и в слишком коротких рубашонках.

Вот девочка тянет за собой на веревке дохлую кошку.

Листва кокосовых пальм поблескивает на фоне синего неба. Внизу густо зеленеют незнакомые нам растения с широкими темными листьями. По другую сторону дороги — тусклая зелень рисовых полей.

Я начинаю понимать, что в этих краях рис является роскошью для большинства тех, кто его выращивает. Крестьяне Лейте продают часть урожая, чтобы приобрести более дешевые продукты. Они менее питательны, но их можно больше съесть — в результате создается иллюзия сытости. Тем самым люди обрекают себя на истощение из-за недоедания или, вернее, из-за плохого питания.

Известно, что первое выражение обозначает питание, недостаточное в количественном отношении, второе — в качественном. Чаще всего голод — это плохое питание, он нем, не вызывает острых болей, не порождает трагического выражения лица. Человеку почти всегда удается набить желудок корнями, листьями, вареными зернами, разогреть его пряными приправами, которые, к счастью, богаты витаминами. Тем не менее нехватка белков в пище вызывает медленное истощение; о нем не всякий догадывается. Недоедание же скорее удел очень маленьких детей. Они не принимают или не в состоянии переварить неполноценную пищу, позволяющую взрослым обманывать свой желудок. Если, несмотря на крайнее похудание и истощение, они все же выживут, им тоже придется впоследствии питаться корнями, листьями, зернами — иллюзией. В этом переходе от недоедания к плохому питанию, в перманентном голодании — вся жизнь. Я сказал — жизнь. Сегодня на нашей земле это не одна жизнь, а сотни миллионов жизней.

В первой деревне, где мы остановились, в доме, представляющем собой легкую бамбуковую постройку на сваях, я увидел ребенка лет двенадцати, который, протянув вперед руки, ощупью искал дверь.

— Слепой, — поясняет врач-индиец. — Видит только при очень ярком свете. Недостаток витамина «А».

С помощью переводчика я расспрашиваю мать. Да, у нее есть еще дети. Болеют ли они? Но прежде всего, как она распознает, больны они или здоровы?

— Когда они падают, — отвечает женщина. — Когда дети валятся на землю, значит, они больны. С цыплятами бывает то же самое.

Плохое или недостаточное питание большинства жителей Лейте осложняет решение проблем санитарии. Для человека с организмом, ослабленным или изнуренным лишениями (а разве туберкулез, поражающий здесь от тридцати до сорока процентов населения, не является следствием лишений?), билгарциоз становится причиной преждевременной смерти. Истощенному больному противопоказано лечение единственным лекарством, которым мы располагаем, — его способен вынести только сильный организм. Я говорю о фуадине— в его состав входит в основном сурьма. Кроме того, лекарство это слишком дорого (одна коробка стоит пятнадцать песо, т. е. три тысячи франков), чтобы население Филиппин могло им пользоваться. Вот оно — постоянное переплетение проблем! Представители Всемирной организации здравоохранения, призванные найти средства пресечения болезни, — происхождение, пути распространения и последствия ее уже известны — сразу же оказываются перед лицом сложной ситуации, созданной историческими, географическими, экономическими и религиозными особенностями. Эти люди вновь и вновь сталкиваются с тем, что я открываю впервые: прежде чем врачевать человека, следовало бы «лечить жизнь». Подсказывать властям, какие экономические меры следует принять, чтобы дать возможность филиппинцам лучше питаться, не входит в поставленную перед нами задачу. Нет сомнения, что такие меры можно изыскать. Столкнувшись с тем фактом, что владельцы больших поместий в две тысячи гектаров собирают четыреста тысяч кокосовых орехов в год, я предаюсь, по примеру Толстого, мечте о разделе земли.