Путешествие хорошего пса - [5]

Я боялся этого коня. Он большой и сильный; если он ударит меня копытом, будет очень больно. Инстинкты твердили мне — убирайся отсюда, но Клэрити грозила опасность, и я должен был что-то сделать.

Я проглотил свой страх и залаял на коня со всей яростью, на какую был способен. Я подтянул губы, обнажив оскал, и сделал выпад вперед, заняв позицию между Клэрити и Троем. Трой издал неприятный визжащий звук и встал на дыбы. Я попятился, лая и отталкивая Клэрити в угол. Копыта Троя разбивали землю прямо передо мной, но я продолжал рычать и клацать на него зубами.

— Малыш? Малыш! — донесся испуганный голос Ханны снаружи сарая.

Я почувствовал в шерсти маленькие ручки Клэрити. Хотя конь мог меня ударить, я не собирался сдавать свою позицию между ним и малышкой.

Тут вбежала Ханна.

— Трой!

Она отстегнула цепь и распахнула створки дверей, конь рванул мимо нее и через огромную двустворчатую дверь вылетел во двор.

Я чувствовал страх и гнев Ханны. Она нагнулась и подхватила Клэрити на руки.

— Ах, дорогая, все хорошо, малышка, все хорошо, — говорила она.

А Клэрити хлопала в ладоши и улыбалась.

— Лосадка! — с восторгом воскликнула она.

Другая рука Ханны опустилась вниз и дотронулась до меня — я почувствовал облегчение, поняв, что хоть сейчас я ни в чем не провинился.

— Да, большая лошадка, ты права, дорогая. Тебе нельзя сюда заходить.

Когда мы вышли наружу, к нам подошла Глория. Походка у нее была странной, будто ей было больно идти.

— Что случилось? — спросила она.

— Клэрити зашла в стойло к Трою. Он мог ее…

— Какой ужас! — Глория протянула руки и, забрав Клэрити, прижала ее к груди. — Ты никогда, никогда не должна так пугать мамочку, поняла?

Ханна скрестила руки на груди.

— Интересно, как же она пробралась сюда без твоего ведома.

— Наверное, пошла за собакой.

— Понятно. — Я все еще чувствовал, что Ханна злится, и опустил голову, непроизвольно ощутив раскаяние.

— Возьмете ее? — спросила Глория, протягивая Клэрити на вытянутых руках обратно.

Боль в бедре по-прежнему чувствовалась, не так сильно, чтобы хромать, однако нога постоянно ныла. Хотя раны не было — зализывать нечего.

За ужином я предпочел остаться под столом и подбирать еду, которая падала на пол. Когда детей собиралось много, мне обычно перепадало несколько хороших кусков, но в этот раз была только Клэрити, и, как я уже говорил, ее пища была никудышной. После инцидента с лошадью прошло уже несколько дней, в течение которых я не выходил из-под стола, когда вдруг заметил, что Ханна чем-то обеспокоена и взволнована. Я сел и ткнулся в нее, она погладила меня, однако как-то рассеянно.

— Не звонил доктор Билл? — спросила Глория.

— Пока нет, я же обещала, что скажу тебе.

— Почему мужчины так поступают! Сначала просят твой номер, а потом не звонят.

— Глория, я тут… я думала кое о чем.

— О чем?

— Ну, во-первых, я хочу, чтобы ты знала: хотя вы с Генри не… больше не вместе, и хотя вы даже не женаты, ты — мать моей внучки, и для меня ты — член семьи. Я всегда рада тебя здесь видеть.

— Спасибо, — ответила Глория. — У меня к вам такие же чувства.

— И мне очень жаль, что из-за работы Генри вынужден жить за границей. Он сказал, что ищет место здесь, чтобы проводить больше времени с Клэрити.

Услышав имя Клэрити, я посмотрел на маленькие ножки, единственную часть ее тела, которая была мне видна из-под стола. Каждый раз, когда малышке приходилось запихивать в себя противный ужин, они дергались.

— Еще я знаю, что ты хочешь вернуться к карьере певицы, — продолжила Ханна.

— Ну да. Рождение ребенка не очень-то пришлось кстати. До сих пор не могу избавиться от лишнего веса.

— Вот я и подумала… А не остаться ли Клэрити здесь?

Наступила долгая тишина. Когда Глория заговорила, ее голос был очень тихим.

— Что вы имеете в виду?

— На следующей неделе приедет Рэчел, а когда начнется учебный год, к четырем будет освобождаться Синди. Все вместе мы сможем уделять Клэрити массу внимания, а у тебя появится возможность посвятить себя пению. И, как я уже говорила, приезжай и живи, когда захочешь, места достаточно.

— Так вот что все это значит.

— Прости, не поняла?

— А я удивляюсь, чего это вы, такая хорошая, приглашаете пожить, предлагаете оставаться здесь, сколько хочу… Теперь ясно. Чтобы Клэрити жила с вами. А потом что?

— То есть?

— Потом Генри отсудит пособие на ребенка, и я останусь ни с чем.

— Да мне и в голову такое не приходило…

— Знаю, знаю, все в вашей семье считают, что я специально заманивала Генри, пыталась женить его на себе. Только зачем мне кого-то заманивать, когда вокруг полно других достойных мужчин!

— Нет, Глория, никто никогда так не говорил.

Пошатнувшись, Глория встала.

— Ясно. Все вы как бы такие милые…

Я чувствовал злость Глории и старался держаться подальше от ее ног. Вдруг кресло Клэрити заходило ходуном, а ее маленькие ножки уплыли вверх.

— Я собираюсь. Мы уезжаем.

— Глория!

Я услышал, как завыла Клэрити, когда Глория пошла вверх по лестнице. Клэрити почти никогда не плакала. В последний раз это случилось, насколько я помню, когда она заползла в сад и сорвала зеленый плод с растения, которое издавало такое едкое зловоние, что мои глаза слезились еще больше, чем от запаха ног Глории. И хотя было очевидно, что такую гадость есть категорически нельзя, Клэрити засунула эту штуку в рот и куснула. У нее был очень удивленный вид, и она заплакала, прямо как сейчас.