Путешественница. Лабиринты судьбы - [45]

В общем, Джона Грея попросту ткнули мордой в палые листья и связали ему руки за спиной. Уверенный в неизбежности скорой смерти, он с такой силой крутанул связанную руку, пытаясь вырваться, что раздался хруст ломаемой кости, глаза заволокло черно-красной пеленой, и Джон потерял сознание.

Обретя чувства, юноша Джон обнаружил, что стоит, прислоненный к дереву, прямо перед толпой шотландцев в клетчатых пледах самого разбойничьего обличья. Посреди них стоял Рыжий Джейми Фрэзер. И женщина.

Он скрипнул зубами. Будь проклята та женщина! Если бы не она, бог знает, как бы все обернулось. Но все обернулось так, что она заговорила. Это была англичанка, судя по речи, леди, и он – ах, что за болван! – немедленно понял, что она взята коварными шотландцами в заложницы и ее, конечно, похитили, чтобы надругаться над ней. А что он еще мог понять? Все вокруг только и делали, что твердили о нечестивых шотландцах, только и ждущих, чтобы поймать английскую леди и лишить чести.

И тогда он, лорд Джон Уильям Грей, шестнадцати лет, с головой, набитой дурацкими юношескими идеалами долга, чести, отваги и благородства, покрытый ссадинами, шишками и синяками, превозмогавший боль в сломанной руке, вздумал начать торговаться с горцами в попытке избавить пленницу от уготованной ей горькой участи. Их предводитель Фрэзер насмешливо играл с ним, как кошка с мышью: поставил перед ним полураздетую женщину и выпытывал сведения о полке, о позициях и численности. А когда Джон рассказал все, что знал, Фрэзер весело сообщил, что эта женщина – его жена. Ну и ржали же тогда чертовы хайлендеры! До сих пор в ушах слышен их грубый хохот.

Грей повернулся на другой бок и попытался устроиться на незнакомой перине поудобнее.

Больше того, Фрэзер даже не подумал проявить хоть какое-нибудь благородство и вместо того, чтобы подарить пленному геройскую смерть, просто привязал мальчишку к дереву, чтобы утром его нашли товарищи. К тому времени шайка Рыжего Джейми уже посетила стоянку и – благодаря сведениям, сообщенным Греем! – обезвредила пушку, которую они везли Коупу.

После того как все это получило огласку, ему не назначили никакого наказания, приняв во внимание юный возраст и то, что формально он еще не поступил на службу, однако юный Джон стал изгоем и объектом презрения. Никто из товарищей не желал говорить с ним, кроме брата и Гектора. Верного Гектора…

Вздохнув, он поерзал по подушке щекой и вновь представил себе Гектора – темноволосого, голубоглазого, с вечной улыбкой на пухлых губах. Он погиб при Каллодене, изрубленный широкими палашами противника, десять лет назад, а Джон, бывало, по-прежнему просыпался раним утром с воспоминаниями о его руках.

И вот пожалуйста: новая докука на его голову! Он питал отвращение даже от одной мысли, что вынужден нести службу среди шотландцев, тех, кто погубил его милого друга, но даже и вообразить был не в силах, даже тогда, когда думал о будущем в самом черном цвете, что ему придется вновь встретиться с Джеймсом Фрэзером.

Торф в камине потихоньку прогорел до пепла, затем пепел остыл, непроглядная тьма за окном сменилась серым сумрачным рассветом, пробивавшимся сквозь дождь, а майор Грей все лежал без сна, вперив воспаленный взор в деревянный потолок, покрытый копотью.

Конечно, Грей так и не смог отдохнуть за ночь, но сумел принять решение. Он тут, Фрэзер тоже тут. В ближайшем будущем им с этим ничего не поделать. Они неизбежно будут то и дело сталкиваться против собственной воли. Всего через час ему следует устроить общий сбор заключенных и представиться им в качестве начальника тюрьмы, ну и потом он будет делать различные обходы и осуществлять инспектирование. Да, деваться некуда, но встреч с глазу на глаз он постарается избегать. Возможно, ему удастся справиться с печальными воспоминаниями и чувствами, сохранять должную дистанцию между ними.

К тому же он заключил, что в сложившемся положении было и нечто иное, то, до чего он додумался лишь к рассвету, после того как печальные мысли о пережитых в прошлом унижениях и боли не дали ему уснуть. Роли сменились, и Фрэзер теперь узник, а не его мучитель, такой же заключенный, как все прочие, и целиком зависит от расположения Грея.

Майор позвонил слуге в колокольчик и на цыпочках подошел к окну, скривившись от холода, исходившего от плит пола. Добравшись до окна, он выглянул наружу, чтобы узнать погоду.

За окном предсказуемо лил дождь. Мокрые насквозь узники строились во дворе в колонны. Поежившись от ветра, продувавшего рубашку, Грей втянул голову в комнату и прикрыл окно до половины – неплохой выбор между смертью от духоты и смертью от лихорадки.

Вообще говоря, прямо перед рассветом он не спал, поскольку воображал себе месть Фрэзеру: мысленно кидал его, голого, в холодный подвал, заставлял есть отбросы, жестоко сек кнутом… Что останется от заносчивости и спеси шотландца, от его нахального высокомерия, в условиях, когда само его жалкое существование окажется в полной зависимости от намерений его бывшего пленника?

Но Грей вполне насладился подобными мечтами и теперь, когда он несколько успокоился и смог взглянуть на обстоятельства дела беспристрастно, испытал к самому себе неприкрытую неприязнь.