Молли медленно обернулась. С расстегнутым воротом рубашки, с закатанными рукавами, непривычно небрежный, но в то же самое время восхитительно обворожительный, он смотрел на нее.
— Что ты здесь делаешь? — робко улыбнулась ему девушка, удерживая себя от того, чтобы не броситься ему на шею. — Не сработался с Лори?
— Лори заправляет будь здоров. Скоро начнет отдавать мне распоряжения, — пошутил Джаррод.
— Ты здесь опять из-за родителей? — предположила она самый невероятный мотив, на что Джаррод громко рассмеялся.
Молли оборонительно скрестила руки на груди и проговорила:
— Прости, что я так внезапно ушла. Но напряжение последнего времени… Я почувствовала, что у меня просто нет сил осознать, что со мной происходит…
— Молли, не оправдывайся, — перебил ее Джаррод, подойдя ближе. — Ты не рада видеть меня?
— Рада, — поспешила признаться она. — Очень!
— Тогда к чему все эти слова о прошлом… Я вновь не справился без тебя, и вот я здесь. Быть может, мне просто пора смириться с тем, что мое место рядом с тобой. Ты мне нужна. В офисе. Там последние три года сосредоточивалась вся моя жизнь…
— В офисе?
— Знаю, Терренс предложил тебе работу. Он мне сказал…
— И из-за этого ты здесь? — мучительно выдавила Молли.
— Не мог же я позволить библиотечному делу нарушить свои планы, — продолжал подтрунивать Джаррод, нещадно изводя ее этим. — Надеюсь, ты ему отказала.
— Нет, я обещала подумать! — отстранившись, бросила Молли. — Похоже, теперь я готова принять это предложения.
— Ты просто еще не слышала моего, — самонадеянно заметил бывший босс и любовник.
Молли порывисто дышала, охваченная гневом. Его дерзость и прежде не оставляла ее равнодушной, но впервые девушка почувствовала такой протест оскорбленного честолюбия.
— Я пыталась внушить себе, что смогу переступить через то, что у нас было, и вернуться в корпорацию. Можно сказать, я только об этой возможности и думала все те дни, что провела без работы, вне твоего общества, остро чувствуя эту нехватку. Теперь же все заблуждения отпали, стоило тебе появиться. Это не сработает, Джаррод. Давай не будем притворяться! — воскликнула она.
— Давай не будем притворяться! — охотно подхватил он. — За тем и приехал. И не ставь мне в упрек мою работу — это моя жизнь, моя страсть, мое призвание, моя одержимость. Но не с Лори же мне, в самом-то деле, проживать эту жизнь. Мы с тобой команда, в офисе ли, в постели ли. И нам нет равных. Скажу тебе начистоту, нам даже завидуют. Ответь, у кого еще ты встречала такое единодушие? Какими бы чудными ни казались мои родители, но их сила в том, что они сплочены. Раньше меня это бесило. Теперь же нет. Они хотели видеть и меня частью их синдиката. Не понимаю, как я мог винить их за это. Стоило мне лишиться тебя, все тотчас встало на свои места. Я не способен тебя отпустить. Это противоестественно!
— Джаррод, в запальчивости ты и прежде говорил такое, от чего после отказывался. Не нужно ранить меня снова! — попросила его она.
— Ты не позволишь мне договорить? — спросил он. — Я жаждал видеть свою нежную, снисходительную, мудрую и терпеливую Молли. Мне бы стоило завести пластинку о любви. Ты заслуживаешь самых пылких и поэтичных признаний. Но помни, кто я такой. Заурядный финансист, вот кто! Ты же мне не поверишь, если я стану твердить: люблю, люблю, люблю… Я скажу как есть, Молли. С тех пор как ты уехала, все дела в корпорации встали, и вовсе не потому, что Лори не в состоянии прочесть инструкцию по эксплуатации системы внутренней связи или не может сносно набрать документ. Вот только меня растормошить некому. Ты — часть моей жизни, той жизни, которую я сам для себя выбрал, которой я счастливо жил три года, и не сознавал, как мне повезло. Я думал, мне для прорыва достаточно вызова. Я переоценивал себя. Мне нужен друг, любящая, понимающая женщина. Да, я эгоист. Но я стану дохлым эгоистом, если ты не вернешься.
— Нет, Джаррод. Ты не умрешь. Скажу больше. Ты вернешься без меня в Брисбен. Пройдет какое-то время, и все забудется. Лори, что уж лукавить, не тот специалист. Ты найдешь подходящего. И твоя жизнь пойдет своим чередом… Поверь мне, — размеренно проговорила Молли.
— Ты занималась любовью со мной и совсем не поняла, какой я? — отбросив иронию, сказал Джаррод.
— Ты сам-то понимаешь это? — спросила она.
— В первую очередь человек. В чем-то герой, в чем-то слабак. В чем-то умник, в чем-то дурак. Это в новинку для меня — говорить с женщиной о таких материях. Я хочу жить с тобой. Чтобы ночью в спальне, а днем в одной упряжке. Не знаю, как назвать это идиотское желание. Я даже готов смириться с тем, что это любовь… Я скупой на чувства болван. Но — твой болван, Молли. Казни или милуй. Мой дом, моя яхта, мой счет в банке и половина акций в твоем распоряжении, как, собственно, и деловые риски, и проблемы с моей семьей. Как говорится, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии… Бери меня со всеми моими потрохами.
— Джаррод, с такими вещами не шутят, — строго проговорила она, поправив очки.
— А я и не шучу. Тем более что ты сама обещала пропитать мой шоколадный торт ликером.
— Твои родители никогда не примут меня, — проговорила Молли.
