Путь Знахаря - [10]

Что-то переключилось в голове у Дмитрия — и перед ним снова была Пелагея, и тяжело дышащий, покрывшийся потом дед.

— Ну как, Макар, полегчало тебе? — спросила Пелагея.

— Не верил я, бабка, честно скажу, но теперь вижу — чудеса ты творишь, — ответил тот, кряхтя и разминая плечи и колени. — Ничего не ломит, не колотит меня, молодой будто стал… Малец твой тоже молодец, видать, дело туго знает, — подмигнул вдруг старик Дмитрию.

— Мальца-то не перехвали, — строго сказала Пелагея. — Молод он еще. Ему учиться и учиться…

Но Дмитрий видел, что ведунья им довольна, что ворчит не всерьез, и сквозь ворчание это свое улыбается.

Пелагея взяла какие-то травки, пошептала над ними, и дала их Макару, наказав, чтобы пил их в середине каждого дня, а не то болезнь вернуться может. А когда Макар ушел, расспрашивать Дмитрия начала, что видел и чувствовал. И он рассказал ей про черного змея, и про то, как его удалось уничтожить, испепелить совместными с Пелагеей усилиями.

— Особо не радуйся, — сказала бабка, — и не думай, что там у него на самом деле змей обитал. Это ты по молодости лет да по неопытности змея увидел. Змея там никакого и в помине не было, а были токи темной силы, которые тебе змеем представились. Вот подрастешь немного, подучишься, и сможешь тогда эти токи в чистом виде видеть. А пока придется тебе, видать, дело иметь со всякими змеями и прочими чудищами. Образами-то этими не увлекайся, а то они тебя в полон возьмут, и освободиться трудно будет. Помни все время, что это так, обман один — видения эти. Нет змеев никаких, есть силы болезни, у которых на самом деле формы никакой нет, это твое воображение формой их наделяет. Не давай себя подчинить этим играм своего же воображения, и тогда все нормально будет.

Почти каждый день у Пелагеи были пациенты, и Дмитрий всех их помогал лечить. И с каждым днем у него это получалось все лучше. Сначала болезни ему все так же в образах змеев и чудищ являлись, страшили его. А потом и впрямь он научился видеть, что формы у них нет, что это даже и не темная энергия, а ослабления или нарушения потоков все той же живы, а никакие не змеи или скорпионы и пауки. Хотя понял он и то, что образы те или иные при определенной болезни не просто так возникали. Было у возникающих при разных болезнях нарушениях в течении сил некое внутреннее сродство с теми животными или явлениями природы (а иногда вместо змей видел он смерчи или водовороты), образы которых видел перед собой Дмитрий поначалу. Вот только понять природу этого сродства он пока не мог.

Чувствовал Дмитрий, что приближается в его жизни какой-то важный день. Чувствовал, ждал — и побаивался его.

И вот этот день настал.

Накануне Пелагея попросила его рано утром придти на ту самую заповедную поляну, на которой пять лет назад стала учить его искусству боя и выживания. Дмитрий пришел. Пелагея уже ждала его, присев на стоявший на границе поляны большой валун, покрытый древними письменами, читать которые не умела и сама ведунья. Дмитрий терпеливо ждал, когда та начнет разговор первой. И она, наконец, заговорила:

— Ну что, внучок, мне тебя учить больше нечему! Но Дар твой до конца еще не раскрыт. И поэтому я хочу отправить тебя учиться дальше.

— Куда, бабушка?

— Знаю я, внучок, что жив еще один из сильнейших ведунов наших, Мирослав, род свой от волхвов древних ведущий и знания заповедные унаследовавший. К нему тебя и отправлю. Знаю, достоин ты того, чтобы знания древние постичь и Дар свой до конца раскрыть. Путь, правда, тебе предстоит неблизкий. Ну да ты и заработать себе в дороге сможешь искусством своим лекарским, и постоять за себя. Дар в тебе, внучок, не шуточный и потому нельзя тебе останавливаться. Дар — он от Изначальных Великих Отца и Матери. И если уж нашел свой Дар, надо до конца дойти, полностью его проявить. Иначе прогневишь Первородных Родителей, и жизнь твоя скудной получится. Так-то вот, Дмитрий. Ладно, заговорилась я тут с тобой, а говорить-то больше и нечего. В путь тебе пора собираться. Три дня тебе даю — подумать, да с родителями попрощаться. А потом ко мне приходи. Я тебе оберег древний дам, он тебе и в пути поможет, и Мирославу как знак будет, что ты не просто так пришел, а к Пути нашему, ведовскому, причастен. Ступай, внучок. Через три дня с утра ко мне зайдешь, да котомку дорожную собрать не забудь. А сейчас оставь меня, я еще с лесом поговорить хочу.

И вот сегодня утром, собрав котомку с самым необходимым скарбом да снедью в дорогу, и попрощавшись с родителями, Дмитрий пришел в избу Пелагеи. И уже через полчаса, получив оберег — небольшой, но довольно тяжелый диск, сделанный не то из металла, не то из камня — и помолившись вместе с ней на дорогу, шагнул за порог.

Он шел и вспоминал все то, что произошло с ним за эти семь лет. Шел вперед — чтобы продолжить раз и навсегда выбранный им свой Путь.

Глава 2. Начало Пути. Становление.

Права была Пелагея, когда предупреждала: путь долгим будет. Он действительно долгим оказался — и нелегким. Хотя поначалу Дмитрию казалось, что дорога сама перед ним так и стелется. Иначе и быть не могло — ведь он же токи природы чувствовал, они его и вели, и путь ему указывали. Стоило ему проголодаться — как речка на пути попадалась, и рыба в ней так и плескалась, сама в руки прыгала, а в ближайшем ельничке ягоды — грибы росли в изобилии. Приходило время ночлега — и ему попадался то заброшенный охотничий домик, то стог сена, а то и деревня встречалась на пути, где сердобольные жители и кормили — поили, и ночевать оставляли. А поутру дорога опять сама вела его, и он ни разу с пути не сбился, не заблудился в лесу, потому что чувствовал, как путь ему подсказывает верное направление — надо только прислушаться к себе, и подсказки эти услышать.