Путь - [4]

  - Наверное, мы не совсем верно поняли друг друга, - сдавленно вымолвил вожак грабителей, стараясь лишний раз не шевелиться, даже не дышать. - Возможно, не стоит зря проливать кровь, а, путник?

Атаман Луберг привык быть хозяином положения, привык видеть ползающих перед ним на коленях людей, умолявших грозного атамана забрать все, что его душе угодно, только лишь сохранив их жизни. И вот теперь он сам оказался в том же положении, и стоявший за его спиной чужак мог в один миг оборвать жизнь разбойника. Не было сомнений, что мгновением позже этот непонятный, но оказавшийся очень опасным путник примется и за остальных грабителей.

  - Прикажи своим людям положить оружие, - твердо произнес Альвен. - И тем, что стоят перед нами, и другим, которые по-прежнему прячутся в лесу. Пусть они тоже выходят сюда, чтобы я мог их видеть.

Вожак медлил, не решившись сразу отдать такой приказ. Их было больше, они были лучше вооружены, и потому позором казалось признать поражение перед единственным противником. Но только сейчас вожак понял, что много больше, нежели честь, он ценит собственную жизнь, которой ныне безраздельно мог распоряжаться чужеземец, на пути которого они так некстати появились. И все же Альвену пришлось чуть надавить кинжалом, разрезав кожу, чтобы атаман решился.

  - Бросайте оружие, - крикнул предводитель лесных грабителей. - Все, демоны вас забери! Альм, Шон, выходите!

С треском и шумом из зарослей на дорогу выбрались еще два человека, один в усиленной металлическими пластинами куртке, второй - в короткой бригантине. Они медленно положили на землю длинные луки и клинки, став в стороне.

  - Замечательно, - довольно произнес Альвен. - Ваша покорность заслуживает высшей похвалы.

Неожиданно атаман понял, что свободен, а кинжал его вновь вернулся в ножны, отпрыгнув подальше от путника, он обернулся, не зная, что делать. Можно было приказать напасть на чужака, но атаман не был уверен, что им удастся хотя бы случайно зацепить его. Странник показал, на что он способен, но возможностью двигаться быстрее человеческого взгляда его умения, очень может быть, не ограничивались.

  - Будет лучше, если каждый из нас пойдет своей дорогой, - спокойно произнес Альвен, смерив взглядом донельзя растерянного разбойника, нервно тискавшего рукоять кинжала. Скельд понимал, какая буря чувств бушует в его голове. Наверняка атаману хотелось восстановить поруганную честь, но, как тертый малый, он не мог не догадываться, чем эта попытка обернется.

Не дожидаясь, пока грабители что-то предпримут, Альвен невозмутимо поднял с земли свое копье и размеренным шагом двинулся дальше на север, пройдя мимо оторопевших грабителей, кажется, напрочь забывших о своем оружии. В этот миг скельд напрягся, ожидая, что за спиной тонко скрипнет тетива, и с гулом пронзить воздух стрела, нацеленная в него. Альвен был к этому готов, и понимал, что после такого уже не сможет просто уйти. Но, хоть скельд и был воином, больше всего сейчас хотел избежать боя. Теперь, когда цель была так близка, не стоило привлекать к себе внимание, оставляя по пути гору трупов. Долг перед родом, перед теми, кого уже не было в живых, но кому суждено было вечно жить в памяти Альвена, вел воина, и тот знал, что не в праве медлить, не в праве предать.

Арбалет так и не щелкнул, не свистнула, сверкнув хищным наконечником, стрела, чтобы спустя неуловимое мгновение впиться закаленным жалом в податливую, такую уязвимую плоть. Атаман, не сводя глаз с оспины уверенно и невозмутимо шагавшего по тракту путника, столь обидно унизившего целую ватагу храбрецов, почему-то не решился отдать приказ. Должно быть, здесь сыграло свою роль то почти звериное чутье, благодаря которому он был вожаком десятка отчаянных парней уже несколько месяцев.

Банда, устроившая себе логово в лесах на самой границе королевского домена, объявившись в этих краях еще ранней весной, когда снег еще не сошел, счастливо избегала облав, устраиваемых порой владетелями этих земель, только потому, что ее предводитель всегда был осторожен. Ни разу атаман не позволил жадности взять верх над благоразумием, выбирая только тех противников, которые были по силам его малочисленному отряду. И до сего дня чутье ни разу еще не подводило вожака, а теперь вот дало осечку.

  - Неужели мы так просто позволим ему уйти? - неуверенно произнес один из грабителей, теребя рукоять боевого топора. - Его нужно наказать за дерзость, этого чужака!

Разбойник был молод и горяч, но весьма умел в обращении с оружием и отважен, пожалуй, излишне отважен. Атаман искоса взглянул на него так, что грабитель мгновенно сник, прикусив язык.

  - Превыше храбрости всегда нужно ставить осторожность, - солидно, точно завзятый мудрец, молвил Луберг. - Запомни это на всю жизнь, парень, если хочешь, конечно, чтобы жизнь эта оказалась достаточно долгой.

О, он считал себя в высшей степени осторожным, а потому в их лежбище, укрытом в глухой чаще, хватало и золота, и дорогих тканей и терпкого вина. А крестьяне, жители ближних хуторов, а также и кое-кто из содержателей трактиров, увидев явившихся из леса разбойников, не спешили бежать за помощью к своим лордам. Напротив, многие из местных могли невзначай шепнуть скрывавшимся в лесу удальцам об увиденном ими купеческом обозе, заодно припомнив и количество охранявших его стражников.