Путь воина - [8]

— Не утруждайте себя подсчетами, — рассмеялась Стефания, обратив внимание на то, как слишком уж напряженно молчит ее собеседник. — В матери Тибору еще не гожусь, но ведь и он просил меня не об усыновлении.

Они оба сдержанно рассмеялись. Двое повидавших жизнь и знающих ей цену людей — они могли бы спокойно порассуждать о том, что такое «порывы души» и как часто они не согласуются с реалиями жизни. Могли бы, если бы в их отношениях не просматривалась то же возрастное несовпадение, которое погубило намерения князя Тибора.

— А ведь я вдруг с ужасом подумал, что и сам вряд ли смогу удержаться от предложения…

— Что вы холосты, я уже знаю. Сообщил ваш сын. Не мне, естественно. Кстати, вы могли бы и сами познакомить меня с Тимошем. Не пойму, почему вы держите его в заезжем дворе, вдали от замка Карадаг-бея?

— Он находится вместе с остальными казаками. Со мной только оруженосец.

— Суровый отец. Однако мы отвлеклись. Кажется, вы храбро заявили, что собираетесь делать мне предложение?

— Мне же кажется, что вы собирались отказать, вежливо сославшись на более важные дела, нежели замужество. На государственные… дела.

Несколько минут Стефания молчаливо спускалась по склону, едва удерживая коня. Но как только миновали каменистую тропу и впереди показался поросший травой склон, она пришпорила рысака и, огласив окрестности воинственным кличем воинов своей земли, сломя голову понеслась вниз, далеко обогнав при этом не только Хмельницкого, но и двух оруженосцев, Савура и Власта.

Гетман сумел догнать княгиню лишь недалеко от замка. Подпустив его довольно близко, Стефания перегнулась в седле и признательно потерлась плечом о его плечо, словно благодарила за то, что он не заставил ее въезжать в эту мрачную татарскую цитадель в одиночестве.

— Не повторяйте своего предложения, — вполголоса, умоляюще попросила она. — Не заставляйте меня отвечать прямо здесь и сейчас.

Хмельницкий обиженно пожал плечами.

— Вы ведь понимаете, что судьба наша складывается каким-то непостижимо сложным образом.

— Вы украли все мои оправдания, княгиня.

— Вы правы! — рассмеялась Стефания. — И потом, мы ведь еще вернемся к этому разговору, разве не так? Не здесь, конечно, не в азиатской степи.

* * *

Вновь оказавшись в замке, Хмельницкий вдруг почувствовал, что весь его интерес к Крыму исчерпан и каждый час, который он проводит поблизости от Бахчисарая, безнадежно потерян для него. Полковнику хотелось поскорее вернуться в свой лагерь на днепровском острове, осмотреть повстанческие отряды, сформированные полковником Кривоносом за время его отсутствия, приступить к их обучению… В эти дни он много размышлял о том, как из наспех сколоченных отрядов создать настоящую, хорошо обученную армию. Пусть небольшую по численности, но готовую противостоять полякам в конном и пешем бою.

— Уверен, что последние проведенные у меня часы не покажутся вам столь тягостными, когда вы познакомитесь с моим учителем фехтования, — появился в покоях Хмельницкого, расположенных в северном крыле замка и соединенных с центральной частью переходным мостиком, Карадаг-бей.

— Два урока фехтования, полученных у этого мастера, стоят участия в двух победных сражениях.

— Это хорошо, что у вас есть свой учитель фехтования, — охотно расстался со своим лежбищем полковник. — Он татарин?

— Перс. Мне купили его в Стамбуле, почти как пленного, за сугубо символическую плату. Ни тот, кто продавал, ни тот, кто покупал, представления не имели о даре фехтовальщика, которым обладает этот человек. Один такой воин заменит на поле боя десять ваших казаков.

Хмельницкий недоверчиво хмыкнул.

— Скажем, пятерых татар, — смилостивился Карадаг-бей, не желая унижать своего нового союзника.

Только сейчас гетман узнал, что владелец замка до сих пор скрывал от него существование специального гимнастического зала, в котором, между потолком и полом, были подвешены несколько чучел, в том числе и чучело всадника. А еще здесь располагался целый арсенал всевозможного оружия — от старинных двуручных немецких мечей до турецких ятаганов и английских палашей. Одних кинжалов — разной величины и конфигурации, с невообразимо красивыми рукоятками — было развешано на коврах более ста пятидесяти. Здесь же, на специальных подставках, лежали кистени, булавы, боевые секиры… Этой коллекцией можно было любоваться целый день напролет. Но создавал ее хозяин явно не для развлечения гостей.

— Сколько поколений вашего рода собирало весь этот арсенал? — удивился Хмельницкий.

— Те же три поколения, которые возводили этот замок. Каменный, как вы заметили, в отличие от глинобитного двора хана.

— Это уже одобрено нами. Приятно удивлены.

— Но самым ценным оружием в этой коллекции является мой главный фехтовальщик, которого я считаю лучшим в мире.

— В мире?

— А кто и каким образом способен оспорить это мнение? — улыбнулся Карадаг-бей.

— Тоже верно.

Убедившись, что полковник согласен с его мнением, Карадаг-бей хлопнул в ладоши. Тотчас же открылась замаскированная небольшим ковром дверь, и оттуда появился невысокого роста худощавый воин — бритоголовый, одетый так, как обычно одеваются татары. Некогда довольно симпатичное полуевропейское лицо его было рассечено тремя шрамами, глубокими и безобразными.