Вечер первой пятницы мая 1664 года выдался в Порт-Ройяле ветреным и дождливым. Циклон, пришедший со стороны Наветренных островов, окутал город пепельно-черными облаками и обрушил на него миллионы холодных ливневых струй. Ярко сверкали молнии, окрашенные по краям пурпурным, голубым и желтым цветами, и гремел гром. Вода, струившаяся с крыш жилых домов, хозяйственных построек и бастионов фортов, вливалась в переполненные мусором и нечистотами канавы и грязными потоками устремлялась к гавани — туда, где на песчаный берег косы Палисадос с ревом накатывались волны прибоя.
Около двадцати одного часа двое мужчин, кутаясь в длинные плащи, с трудом пересекли большое озеро грязи, именуемое рыночной площадью, свернули на Парад, затем на Еврейскую улицу и, ориентируясь по освещенным окнам гостиниц, подошли к мрачному двухэтажному каменному строению. Это была таверна известного ямайского маклера Уильяма Коллинза. Над ее входной дверью ветер трепал фонарь и покосившуюся вывеску с надписью «Услада холостяка».
— Aqui, — отрывисто сказал по-испански один из мужчин.
Судя по голосу, это был молодой человек не старше двадцати пяти лет.
— Да, сын мой. Но, умоляю, говори по-английски, — недовольным тоном отозвался второй мужчина.
— Bien, — буркнул первый, явно не торопясь исправить свой промах.
— Посмотри, который час.
Молодой испанец вынул из-за широкого пояса часы и, встав под фонарем, проворчал:
— Почти девять…
— Пора.
Отец молодого человека с силой толкнул массивную дверь и первым шагнул в прокуренный, залитый призрачным светом свечей общий зал таверны. Не обращая внимания на многочисленных посетителей, веселившихся за длинными, грубо сколоченными столами, он направился прямо к прилавку, окликнул слугу мистера Коллинза и, понизив голос, проворчал:
— Меня зовут Джек-Хорошая Погода, а это мой помощник — Сэм-Попутный Ветер. Мы прибыли с Каймановых островов.
На последних словах он сделал многозначительное ударение.
Слуга скривил губы и понимающе кивнул.
— Хорошая погода с Каймановых островов — это как раз то, чего нам не хватало, сэр, — ответил он. — Хозяин ждет вас… Эй, Гамбия! Проводи джентльменов к мистеру Коллинзу.
Черная как смола и худая как скелет негритянка взглядом пригласила гостей следовать за ней, и спустя короткое время таинственные посетители вошли в небольшую комнату — контору Уильяма Коллинза. Стены ее были покрыты отсыревшей обойной тканью.
Жестом отпустив негритянку, Коллинз плотно прикрыл дверь, потом повернул круглое лицо кирпичного оттенка в сторону пожилого испанца. Несмотря на улыбку, блуждавшую на его устах, Коллинз выглядел настороженным, пожалуй, даже встревоженным. Глаза его, маленькие и бесцветные, были холодны.
— Рад видеть вас, дон Антонио.
— Добрый вечер, сеньор Коллинз, — испанец сдержанно кивнул, одновременно украдкой осматриваясь вокруг.
— Каким ветром вас забросило в наши воды?
— Надеюсь, что ветром удачи, — был короткий ответ.
Хозяин таверны перевел взгляд на молчаливого спутника дона Антонио.
— Кто этот молодой сеньор?
— Мой старший сын и компаньон дон Мигель.
— Похож на вас.
— Надеюсь, не только внешне. — Тон, которым были произнесены эти слова, не вызывал сомнений в том, что дону Антонио известны отцовские чувства и он чрезвычайно гордится своим отпрыском. — Когда-нибудь он станет моим преемником в делах.
— Иметь такого помощника — великое счастье, сеньор Бенавидес, — глухо промолвил Коллинз. — К сожалению, ваш покорный слуга лишен подобной радости. Моя бедная толстуха Сара, да будет земля ей пухом, в свое время хорошо потрудилась на ниве супружества и успела подарить мне шесть девочек до того, как Господь призвал ее душу к себе, но, увы, — последовал тяжелый вздох. — Шесть девочек — это не шесть парней.
Нахмурив брови, он задумчиво потер пухлой пятерней подбородок и промычал: «М-да-а…». Затем, спохватившись, предложил гостям снять мокрые плащи и сесть в плетеные кресла.
— Желаете промочить горло и перекусить, сеньоры?
— От пинты живительной влаги не откажемся, любезный сеньор Коллинз, — со снисходительной доброжелательностью ответил дон Антонио. — Тем более что в ваших подвалах, насколько я помню, хранятся неплохие сорта вин.
Когда чаши были наполнены, хозяин «Услады холостяка» уселся за длинный стол напротив испанцев и, прищурив один глаз, полюбопытствовал:
— За что же мы выпьем?
— За свободную торговлю, — произнес дон Антонио. — За честную свободную торговлю, которой мы с вами занимаемся уже четыре года и которая, как мне кажется, приносит удовольствие и некоторые барыши обеим заинтересованным сторонам.
— Хорошо сказано, сеньор Бенавидес, — с улыбкой заметил Коллинз. — Свободная торговля — это то, о чем втайне мечтают все купцы и плантаторы здешних мест.
Выпив, гости выдержали короткую паузу, после чего дон Антонио устремил на англичанина долгий испытующий взгляд:
— Я приехал по делу, мистер Коллинз.
— Гомиш мне передал, — ответил хозяин таверны. На лице его появилось выражение сосредоточенного внимания. — Вас снова интересуют шерстяные ткани?
— На этот раз нет. Я расширяю плантацию сахарного тростника недалеко от Баямо, и мне нужны рабочие руки.
