Путь воина - [7]

— Но почему, княгиня?

— Лучше изложите то главное, ради чего начали разговор.

— Главное? А что вы считаете главным? — совершенно растерялся князь.

— Ну да, главное. Ведь не ради вояжа в Турцию вы приглашаете меня в это путешествие. И не ради того, чтобы я упрашивала турецких министров помочь вам воинами и деньгами. Вы же знаете, что я не стану упрашивать, тем более что сама недавно представала перед ними в роли просительницы.

— Вы правы, княгиня, — только сейчас понял, к чему клонит и чего требует от него Королева отверженных. — Если говорить откровенно, я давно влюблен в вас… И мне бы очень хотелось, чтобы вы… Понимаете… Словом, я прошу вашей руки, княгиня Бартлинская.

— Вот видите, Тибор, всегда нужно начинать с главного. Тогда многое второстепенное сразу же оказывается лишним. Если бы вы начали с «моей руки», то очень скоро поняли бы, что она вам не достанется. Никогда и ни при каких обстоятельствах. И тогда все красоты Турции, Боснии и Воеводины, которые вы только что живописали, вам уже не понадобились бы. Вернее, они уже не привлекали бы вас. Я не слишком обидно отвергаю ваши притязания на мою руку?

— Не слишком, — зло проворчал Тибор, не собираясь прощать ей оскорбительные вольности. — Многие женщины Европы почитали бы за честь…

— Не зря же меня называют «Королевой отверженных».

— Вас называют так по совершенно иной причине, — обидчивость являлась не лучшей чертой этого претендента на трансильванский престол. И княгине давно был знаком этот недостаток. Удивляло другое: шли годы, князь взрослел, однако набираться мудрости общения так и не собирался. Стефанию это не столько удручало, сколько сугубо по-матерински удивляло. Ведь пора бы уже, пора…

— Причины, по которым меня называют так, а не иначе, — отрубила княгиня, — известны только мне. В том, истинном толковании, которое всем остальным недоступно…

4

— Вы знали, что мне наносил визит князь Тибор? — Стефания присоединилась к Хмельницкому, который решил осмотреть окрестности замка Карадаг-бея.

— Знал, конечно.

— Так совпало, что визит этот состоялся как раз накануне вашего отъезда. Он как-то скажется на наших отношениях?

— Вся наша жизнь состоит из визитов и приемов, — не слишком жизнерадостно поведал Стефании гетман. — Почему к приезду сюда некоего князя я должен относиться с особой предвзятостью?

Княгиня расстегнула свой короткий тулупчик, под которым Хмельницкий мог разглядеть европейский костюм наездницы, какие приходилось видеть только во Франции. Даже в более или менее цивилизованной Польше представать перед мужчинами в подобном, почти мужском, одеянии женщины не решались. Точнее, решались не все, кроме француженок. В седле она тоже держалась по-мужски, привычно и уверенно.

Поднявшись вслед за полковником на горную кручу, она остановила своего коня буквально на краю обрыва, с которого несчастное животное могло сорваться от любого неосторожного движения. Однако сама Стефания словно бы не замечала опасности. Это конечно же была игра на нервах полковника и своих собственных. Но какое убийственное, роковое хладнокровие!

Пока Хмельницкий нервно посматривал на ноги ее коня, княгиня любовалась открывавшимся ей пейзажем: горная долина завершалась в этих местах узким ущельем, к которому подступало несколько татарских хижин под красной черепицей. И селение, и само ущелье казались бы совершенно вымершими, если бы не журчание ручья, зарождавшегося из двух горных родников и лениво стекавшего по огромным камням, чтобы исчезнуть где-то в дебрях кустарниковой россыпи.

— Вы не станете возражать, полковник, если я присоединюсь к вам, чтобы вместе преодолеть хотя бы путь, оставшийся до Перекопа?

— Думаю, что самый опасный участок вашего путешествия начнется уже за Перекопом, где шайки степняков не сдерживает даже призрачная власть местного мурзы и где золотой жетон султана стоит не больше, чем старая попона из-под татарского седла.

— То есть вы приглашаете меня разделить скуку вашего путешествия до самой Сечи?

— Думаю, что могу провести вас даже на тридцать-сорок миль дальше этой степной цитадели. До тех пределов, до каких показываться мне уже небезопасно.

— Вы необычайно добры ко мне, полковник. Не исключено, что я приму и это ваше приглашение. Я знаю, какой вопрос вас волнует.

— Это вы о чем?

— Вас интересует, каковы мои отношения с князем Тибором.

— Каковы же ваши отношения с князем Тибором? — в тон ей спросил полковник и, не выдержав пытки нервами, нагнулся и, осторожно захватив коня за узду, отвел от края гибели.

Стефания восприняла этот жест совершенно спокойно, словно и не заметила старания и усилий полковника.

«Не может быть, чтобы женщина вела себя с таким безразличием к судьбе, — мелькнуло где-то в глубине его сознания. — Но еще больше это не похоже на притворство».

— Только вчера я отказалась стать его женой. Такой лаконизм вас удовлетворит?

— Вы? Его женой?!

— Почему вы переспрашиваете об этом с… таким ужасом?! — притворно возмутилась Стефания. — Хотите сказать, что я уже вообще ни на что не гожусь? Даже в жены?

— Да нет, я… Просто неожиданно как-то.

— Прощаю. Выкрутились.

Хмельницкий прикинул разницу в возрасте Стефании и Тибора и удивленно покачал головой. Он чувствовал, что Тибор восхищен княгиней, и понимал, что без флирта там не обошлось, однако не предполагал, что намерения молодого князя могут зайти столь далеко.