Путь воина - [37]

Машинально почёсывая за ушами сидящего у моих ног Дика, я начал излагать Лерсу свои мысли:

— Нужна служба, которая будет отслеживать все странные и непонятные события на границе и около неё. Кто-то будет проявлять интерес к тому, как охраняется граница, где ходят патрули и сколько в них людей. Понятно, что законопослушному подданному это не интересно, а вот тем, кто замышляет на границе свои тёмные делишки эта информация нужна как воздух. Солдаты не смогут профессионально отслеживать этих людей, да и времени на это у них не будет. По этому я и просил, что бы к пограничной страже прикрепили нескольких служащих Сыскного приказа.

Лерс допил своё пиво и задумчиво сказал:

— В общих чертах я понял твои мысли. Несколько человек я подберу, а там будет видно.

— Я хотел спросить у тебя, да всё забывал, какие наказания для преступников в империи?

— Раньше всё решалось просто — за мелкие нарушения плети и под надзор Сыскного приказа, а вот за опасные преступления стирали память. Сейчас за мелкие нарушения поступают так же, а опасные преступники сидят в тюрьмах — память уже не сотрёшь. Ты представляешь. — Лерс от избытка эмоций даже начал размахивать руками. — Пришлось даже построить несколько довольно больших тюрем.

— И чем они занимаются в тюрьмах?

— Как чем — сидят.

— Ты хочешь сказать, что грабители и убийцы сидят и ничего не делают. — Удивился я.

— А, что они должны ещё делать? — Удивился Лерс.

— В империи нет работы? Везде хватает рабочих рук?

— Работы очень много и рабочих не хватает. — Не понял моих мыслей Лерс.

— Именно. Не хватает. Так, скажи мне — почему кто-то сидит, ест и пьёт за счёт империи и ничего не делает?

— Не ходи вокруг и около, а скажи, что ты думаешь по этому поводу. — Начал терять терпение Лерс.

— Всё просто — пусть приносят пользу империи на тяжёлых работах. Конечно под охраной. А самое главное — как поработали, так и поели.

— А, если кто-то откажется работать?

— Пусть сидит голодным. Или пусть его кормят родственники за свой счёт. Думаю, что император найдёт лучшее применение сэкономленным деньгам, чем содержание дармоедов за счёт империи.

— Жёстко. — Задумался Лерс. — Но, справедливо.

— Скажи об этом Хелару, пусть доложит императору. Решать, как поступить ему.

— Ладно. — Лерс посмотрел на небо. — Пора мне ложиться спать — завтра выезжаю с рассветом. А твои мысли, я сам доложу императору.

Я тоже решил, что мне лучше завтра встать пораньше и, позвав Дика, пошёл вместе с Лерсом на второй этаж трактира, где были наши комнаты.

Примерно в это же время где-то в столице.

В роскошной комнате царил беспорядок — несколько массивных стульев были перевёрнуты, на полу валялись клочки бумаги, а возле камина валялись осколки вазы. Посредине комнаты стояли два человека в неброской одежде серых тонов и, боясь вздохнуть, слушали, что кричал стоящий перед ними пожилой человек в роскошной, увешанной драгоценностями одежде:

— Почему меня окружают одни бестолочи? Никому ничего нельзя поручить! Кто напал на караван? Куда исчезли крестьяне? Что вам известно об этом? Что вообще происходит?!

Немного успокоившись, он замолчал и ждал ответа на заданные вопросы.

— Кто напал на караван, нам не известно. Пропавший проповедник не знает, куда именно шёл караван. Думаю, что нам пока нечего опасаться. Но на всякий случай я распорядился временно прекратить деятельность проповедников и отправку караванов. Мы усилили охрану основного лагеря и его окрестностей. По маршруту пропавшего каравана я отправил Герона с друзьями.

— Будем надеяться, что им удастся что-то узнать. — Он прошёлся по комнате. — Тем более что этому бретёру после его дуэли с сыном графа Скольда всё равно надо уехать из столицы. Граф в бешенстве — несмотря на все усилия лекарей, и травников, его сын умер сегодня ночью. В этом деле вы сработали прекрасно, и граф не может предъявить ни кому никаких обвинений, но лучше лишний раз не дразнить верного пса императора — мне доложили, что он дал указание досконально изучить обстоятельства дуэли сына и Герона. У графа остался младший сын, но он большой любитель женского пола и практически каждый день пьёт, так что, скорее всего он нам не помеха.

Пройдясь несколько раз по комнате, он спросил уже спокойным тоном:

— Сколько крестьян уже нами собрано?

— Около семи тысяч. — Ответил молчавший до этого человек.

— Мало, очень мало. Но пока придется переждать. Бросьте пока все силы на вербовку наёмников. Собирайте жуликов и прочие отбросы — скоро они нам пригодятся. Даю вам пятнадцать дней, что бы вы во всём разобрались и доложили мне результаты. Но самое главное — зачем к императору прибыли главы всех гномьих кланов, и что за отряд прибыл из княжества. Император закрылся с ними во дворце и отменил все аудиенции. Он отказал даже мне. — Сорвался он на крик. — Результаты мне нужны как можно быстрее!

Он махнул рукой в сторону двери, показывая присутствующим, что они могут идти. Оставшись в одиночестве, он начал перебирать оставшиеся лежать на столе бумаги.

Утром я проснулся довольно рано, но чувствовал себя прекрасно — меня буквально распирало от избытка сил, и я решил, что надо начать это прекрасное утро с пробежки. Спустившись вниз, я узнал, что Лерс уехал ещё на рассвете, быстро договорился с сыном Сорка насчёт лёгкого завтрака, и в сопровождении Дика, отправился к деревенским воротам. Пробежав несколько кругов вокруг деревни и решив, что на сегодня хватит, я направился в трактир на завтрак, попутно размышляя, чем мне заняться после приёма пищи. Ополоснувшись во дворе с помощью пришедшего в трактир Сорка, я с удовольствием позавтракал. После завтрака Сорк предложил мне пройтись по деревне, и я с удовольствием согласился. Идя в сопровождении Дика за старостой, я рассматривал добротные крестьянские дома, которые все были увиты виноградом, и думал о том, что крестьянам здесь, похоже, живётся хорошо. Первоначально Сорк хотел первым делом зайти к крестьянам из перехваченного каравана, что бы узнать, согласны ли они, остаться в деревне, или нет. Но, когда мы проходили мимо большого, двухэтажного дома он был вынужден задержаться, так как его окликнула древняя на вид, но весьма бойкая старушка. Пока староста в полголоса обсуждал со старушкой какие-то проблемы, я рассматривал гуляющих во дворе дома детей разного возраста и думал, что это что-то вроде деревенского детского сада, пока не встретился взглядом с глазами паренька лет десяти-двенадцати. Меня удивило то, что в его глазах не было ничего детского. Это были глаза взрослого человека, который прошёл через очень тяжёлые испытания. Я не представлял себе, что могли видеть глаза этого ребёнка. Оглядев двор внимательнее, я заметил ещё одну странность — никто из детей не бегал, не смеялся, не шалил. А возле крыльца дома стояло несколько лавок, на которых сидело около двадцати ребят лет пятнадцати — семнадцати и внимательно слушали, что им негромко рассказывал, прохаживаясь между ними, седой старик у которого не было левой руки. Погрузившись в свои мысли, я не заметил, что Сорк закончил говорить со старушкой и ждал меня, что бы идти дальше. Лишь, после того как он окликнул меня, я пошёл следом за ним, механически переставляя ноги, задумавшись над тем, через что пришлось пройти этому парню и остальным детям, если они вели себя как взрослые люди, на долю которых выпали серьёзные испытания. Некоторое время мы шли в молчании, даже Дик как-то притих и шёл рядом со мной не делая попыток привлечь к себе моё внимание. Сорк правильно понял, почему у меня испортилось настроение. Медленно идя рядом со мной, он начал рассказывать: