Путь в ничто - [8]

Оказывается, сначала Деламар подробно рассказал о своем пробном прыжке во времени. По его словам, все прошло наилучшим образом и позволило ему констатировать, что, за исключением нескольких незначительных событий, ничего существенного на Земле через неделю не произойдет. Между нами, я абсолютно не был согласен с таким выводом.

Затем Глория разъяснила мне, пользуясь технической терминологией, принцип, на котором основывалось действие машины времени.

Деламар обрушился на некоторые еще бытовавшие в научном мире воззрения на время как на нечто безразлично протекающее вокруг и даже сквозь нас. Конечно, признал, он, пока еще невозможно регулировать по своей прихоти его скорость, а его неумолимый ход представляется нам чем-то монотонным и неконтролируемым.

Деламар подчеркнул, что всегда выступал против принципа однообразного и однонаправленного истечения времени, как и против теорий, пытавшихся спаять трехмерное пространство с четвертым — временным — измерением в жесткий четырехмерный континуум. На его взгляд, это четвертое измерение, как и три остальных, должно обладать способностью расширяться и сокращаться. Но это возможно только при условии устранения трех пространственных координат, которые в нашей материальной Вселенной препятствуют эвентуальному разрыву между ними и временем.

При этих революционных по своей сути словах в толпе возникла некоторая сумятица, но Деламар продолжал невозмутимо излагать свои мысли:

— Когда устраняются пространственные измерения и рассматривается только временное, то роль времени, бывшая до сих пор абстрактной, принимает конкретную форму. Это и происходит в том эксперименте, что я сейчас провожу, причем машина, которую я задумал и построил, движется вне материи и пространства. Не отрываясь от Земли, она интегрируется с линией Вселенной, по которой происходит истечение времени, что есть не что иное, как направление движения материи в пространстве.

Итак, я собираюсь сделать бросок навстречу времени, остановив машину в двенадцатитысячном году, то есть перенестись примерно на десять тысяч лет вперед.

Хотелось бы добавить еще вот что: я собрал вас здесь сегодня утром для того, чтобы вы имели возможность объявить всему миру о том, что мы отправляемся в полет по времени в будущее. С той секунды, как мы войдем в темподжет, мы покинем наш четырехмерный мир. Для вас, остающихся здесь, жизнь будет идти своим чередом. Мы же достигнем двенадцатитысячного года. Однако наше возвращение может произойти в то же самое мгновение. Ведь возвращаясь во времени, мы вольны войти в свой мир в тот же самый миг, когда мы его покинули. Следовательно, нельзя исключать, что мы вновь встретимся еще до того, как вы успеете сделать хотя бы малейший жест, поскольку для вас «еще ничего не произошло». Понимаю, что вы вправе заподозрить меня в мошенничестве, — он улыбнулся при этих словах. — Поэтому я решил назначить вам новую встречу здесь же, но послезавтра, то есть ровно через сорок восемь часов. Для этого мне понадобится всего лишь остановить темподжет в тот момент, когда я буду в контакте с отрезком времени, соответствующим девяти часам предстоящего воскресенья. Таким образом, вы будете располагать всеми возможностями для того, чтобы подготовить мир к тем заявлениям, которые я буду в состоянии сделать.

И он закончил, покачав головой:

— Разве что мы вообще не вернемся к вам в результате какого-нибудь происшествия, которое просто невозможно предусмотреть. Но нас это не волнует. Мои спутники, как и я сам, отлично понимают, что наука иногда требует жертв.

Лично меня это выступление Деламара не очень-то убедило. Но, видя, с каким энтузиазмом восприняли его Брент и Глория, я в конце концов поверил, что опыт должен был удаться.

— А что вы думаете на этот счет? — спросил я у Ришар-Бессьера.

— Право же, должен признаться, что испытываю к ученому доверие и ничуть не жалею, что принял сделанное мне любезное приглашение. К тому же это меня действительно слегка встряхнет, а то плывешь себе по течению вслед за событиями. Тем более что в данный момент в Париже меня ничто не удерживает. А пара суток — это же не человек помер.

— Прошу без намеков, пожалуйста, — рассердился я.

К счастью, к нам подошла Глория, это отвлекло меня и помешало черным мыслям захлестнуть мой разум. А затем, лучась улыбкой, припорхнула и Маргарет.

Разумеется, она абсолютно ничего не поняла в объяснениях Деламара, что, однако, не помешало ей заявить отцу Салливану:

— Что значит все же гений, а! И в то же время посмотришь на него никогда не скажешь, что его котелок так варит.

Между тем время для дискуссий закончилось. Настал момент отлета, и нам ничего другого не оставалось, как направиться к темподжету. Все мои спутники — я имею в виду тех, кто отправлялся в неведомое впервые несколько побледнели, даже Маргарет помалкивала, что само по себе было событием экстраординарным.

Люк тщательно задраили. Сквозь иллюминаторы был хорошо виден окружавший нас пейзаж, и мы жадно впитывали напоследок каждую его деталь.

Там, снаружи, по-прежнему колыхалась в волнении толпа, но до нас не доходило никакого шума. Мы оказались в полной изоляции от внешнего мира, что, судя по виду Деламара, его ни в коей мере не волновало. Он деловито орудовал какими-то кнопками и рычажками на приборной панели.