Путь в Колу - [22]

Толмач степенно и внятно переводил слова ротмистра на русский язык.

- Все, что я тут выслушал, обязан во всей подробности донести воеводе-боярину Алексею Петровичу, - ответил десятник Латугин после непродолжительного молчания.

- Придется посылать гонца в Колу на корабле? - насторожился Пер Клементсон.

- Пусть не изволит волноваться свейский ротмистр: воевода приплыл сюда самолично, - сказал Латугин, оглядывая с ног до головы парламентеров, которых прислал к нему овлуйский державец.

5

Воевода Алексей Петрович Толстой не намерен был заводить на рубеже российской земли "ссоры и смуты" с воинскими людьми соседней державы. Условия перемирия, которые предложил овлуйский державец, оказались вполне приемлемыми, и он тотчас отослал десятника Латугина к свейским парламентерам, наказав, чтобы королевские воинские люди убирались из Кольско-Печенгского монастыря.

Бальтазар Бек, выслушав ротмистра Пера Клементсона, приказал выпустить на волю российских межевщиков, которые по-прежнему содержались под арестом в монастырских подклетях.

Выбравшись из полутемных камер на волю, обнялись на монастырском дворе сотник Стригалин и пятидесятник Спирка Авдонин.

- Откуда у тебя эта метина на лбу? - спросил своего пятидесятника Стригалин.

- Свеи палашом угостили, когда к вам на помощь спешил, - ответил Спирка Авдонин. - Здесь, в тундре, на подходе к монастырю сшиблись с ними. Их было много, а нас всего трое да отрок этот с нами от самой Новой Земли добирался, - кивнул он на Савву Лажиева.

С радостью вдыхали чистый, будто вода родниковая, осенний тундровый воздух целовальник Смирка Микитин и дьячок Дружинка Сумароков. Для них обоих избавление от свейского плена показалось неожиданным, как гром среди ясного неба.

Савва Лажиев блаженно жмурил глаза от полуденных лучей солнца и счастливо улыбался. "Значит, приходит конец мытарствам", - думал он, глядя, как стрельцы тормошат свейских кнехтов, отбирая у них награбленное. В куче мягкой рухляди Савва заметил и свой мешок, в который напихал Каллистрат Ерофеевич песцовых шкур за годовую службу в промысловой артели. Знакомый мешок стал наполовину тоньше. Но Савва Лажиев не захотел, чтобы вернули ему принадлежавшее добро. "Как-нибудь и без этого проживу", решил он.

Мысль о том, что в скором времени окажется в Коле, где не был уже больше года, наполняла его счастливым ожиданием будущих перемен в жизни. После тяжкой зимовки на острове служба у подьячего Ивана Парфентьевича Махонина виделась ему в радужных красках и казалась раем. Дьячок Дружинка Сумароков за время совместного узничества так расписал предстоящую ему службу, что Савве порой начинало казаться: не сон ли это?

- Овлуйский державец все допытывался, сколько войска стрелецкого в Коле и пушек, - сказал Спирка Авдонин. - Похоже, недоброе дело собирается затеять ихний король.

- Все неймется им, - сурово отозвался сотник.

Дружинка Сумароков разыскал в куче награбленного свеями добра чертеж всей Лапландии со всеми реками, озерами, рыбными ловлями и промыслами, помеченный порубежной линией, которую провели королевские межевщики. Крестоцеловальной записи найти ему не удалось, и дьячок, огорченный этим, бродил по монастырскому двору.

Малое королевское войско выходило из монастырских ворот под грохот барабана и пение военного рожка. Овлуйский державец выехал из монастыря верхом на гнедой лошади. Он сидел в расшитом алым бархатом высоком седле, а ноги, обутые в желтые сапоги с длинными голенищами, покоились в посеребренных стременах. За ним следом тоже верхом на лошади ехал ротмистр Пер Клементсон. Кнехты, закинув за плечи мушкеты, понуро шагали по чужой им каменистой земле. А позади войска трюхал на тощей лошадке напуганный происшедшими событиями хмурый толмач.

Выход свейского войска из бывшего монастыря, начавшийся степенно и чинно, испортил рыжебородый стрелец, стоявший за стенами обители. Замахнувшись, он ударил древком бердыша по крупу лошади, на которой восседал в высоком седле овлуйский державец. Лошадь вскинула задними ногами, возмущенно заржала и стала подниматься на дыбы, сдерживаемая спесивым всадником.

- Пес! - свирепо выкрикнул Бальтазар Бек, удержав лошадь. Он наполовину выдернул из ножен палаш, намереваясь зарубить дерзкого русского воина, осмелившегося ударить лошадь наместника.

Рыжебородый стрелец ловко перехватил бердыш и изготовился отразить удар.

- Но, не балуй! - побелев лицом, выдавил русский воин. - Не по своей земле ездишь!

Наместник Норланда, разъяренный нанесенным оскорблением, со звоном водворил палаш в ножны и, вобрав голову в плечи, не оглядываясь, поскакал в полуденную сторону, где за линией видимого горизонта синел южный берег Печенгской губы, за которой начиналась королевская земля.

Воевода Алексей Петрович вступил в бывший монастырь, когда в нем не осталось ни одного свейского воина. Он по очереди обнял каждого освобожденного полонянника. Потом долго расспрашивал сотника Стригалина о том, что произошло на берегу озера Энаре и чего добивались свейские межевщики. Воевода был очень удивлен: каким огромным количеством земель, доселе принадлежащих короне Российской державы, собирался завладеть король свейский.