Путь в Европу - [67]

Я хочу здесь признаться в том, что в последние годы неожиданно почувствовал и осознал культурную близость поляков к немцам. Гораздо большую, чем к украинцам и белорусам, несмотря на наше общее славянство, сходство языков и многое другое. Несмотря на все это, я чувствую, что наши глубинные культурные коды уже разные. А в общении с немцами такого ощущения не возникает. Культурно мы с ними совместимы гораздо больше.

Не знаю, откуда это идет. Может быть, сказываются очень давние немецкие истоки польской культуры. А может быть, это идет со времен Речи Посполитой, которая была многонациональным государством, причем в городах большинство составляли именно немцы, которые со временем ополячивались. Как бы то ни было, в поисках синтеза польской идентичности и европейской эта наша культурная близость с немцами может сыграть определенную роль. Впрочем, как и влияние, которое столетиями оказывали на нас культуры французская и итальянская.

Евгений Ясин: Все это очень интересно, но вы слишком уж далеко отклонились от заданного вопроса…

Ярослав Браткевич:

Извините, увлекся. Наверное, потому, что вопрос о национальной экономике – это для меня в конечном счете вопрос о национальной идентичности. Иностранный капитал ей ничем не угрожает; он является одним из каналов, через которые происходит ее соединение с идентичностью европейской. Он ей не угрожает, потому что никакой иностранный капитал не может убить то, что является нашим национальным экономическим лейблом, не может убить наш мелкий и средний бизнес.

Массовая предрасположенность к его ведению – одно из самых существенных проявлений польского менталитета. И этим мы отличаемся от россиян: если ваш бизнес можно сравнить с несколькими ледоколами, то наш – с множеством лодок. Кстати – отвлекусь еще раз, – средний и мелкий бизнес – это ведь и основа гражданского общества. Аристотель, напомню, видел опору афинской демократии в массовом слое среднедостаточных крестьян. Сегодня можно добавить: и среднедостаточных горожан. И если такие крестьяне и горожане, т. е. средний класс, в стране доминируют, если средний и мелкий бизнес составляет его основу (а в Польше это именно так), то никакой иностранный капитал нашей национальной идентичности не угрожает.

Наша идентичность не в том, чтобы возвышаться над другими и поражать их воображение. У нас установка на то, чтобы быть средними, быть mediocracy, быть, если угодно, посредственными. Мы не только не стесняемся этой посредственности, но гордимся ею. Потому что она и предприимчивая, и демократичная. В ней нет уже того, что культивировалось в Речи Посполитой, – нет ни аристократического менталитета шляхтичей, ни менталитета крепостных крестьян. Польское общество сегодня – это общество среднего состояния. Именно здесь, повторяю, и основа нашей идентичности, и главное условие ее сохранения.

Динамичная национальная экономика, о которой вы спрашиваете, концентрируется у нас не на неэффективных крупных государственных предприятиях, доставшихся нам с коммунистических времен и рано или поздно обреченных быть приватизированными, а в среднем и малом бизнесе. Если же экспортная продукция производится в основном на предприятиях, принадлежащих иностранному капиталу, то что здесь плохого? Ведь сам приход к нам этого капитала свидетельствует о привлекательности польской экономики для иностранного бизнеса, чем тоже можно гордиться. К тому же и польский капитал идет в другие страны ЕС, что тоже в порядке вещей.

Андрей Липский: Какова доля малого и среднего бизнеса в польской экономике? Как то, что вы о нем говорили, выглядит в цифрах? Наверное, это вопрос к господину Рутковскому, который, насколько могу судить, прекрасно владеет статистической информацией.

Ежи Рутковский: Прежде всего хочу отметить, что становление малого предпринимательства в Польше – в отличие, например, от России – начиналось не с нулевой отметки. Этот вид частного бизнеса устоял у нас и при коммунистах: его вклад в польскую экономику составлял около 20%. Либеральные рыночные реформы и открывшиеся благодаря им новые возможности стали мощным стимулятором для нашего малого предпринимательства. Ко времени вступления в Евросоюз доля малого бизнеса в ВВП составляла свыше 40%. В нем было занято – постоянно либо по совместительству – около 70% работников.

Андрей Липский: Но после вступления Польши в ЕС ваш малый бизнес, насколько я знаю, стал испытывать серьезные трудности. Он не выдерживает конкуренции с пришедшими на польский рынок крупными европейскими фирмами – прежде всего торговыми. Факт и то, что польский малый бизнес эмигрирует за рубеж – польские небольшие рестораны и кафе процветают сегодня в городах Германии, Бельгии, Великобритании, Ирландии, Франции, Голландии. Некоторые эксперты говорят даже об упадке малого предпринимательства в Польше.

Ежи Рутковский:

Для глобальной рыночной экономики все, о чем вы говорите, – нормальные процессы. Утверждения о том, что они ведут к упадку нашего малого бизнеса, – это, мягко говоря, преувеличение. Отдельные его группы (прежде всего занятые торговлей) действительно испытывают трудности. Но это не основание для пессимистических выводов и прогнозов.