Путь смертных - [40]

– Некоторые гомеопатические средства даже не предполагается принимать внутрь, они поступают в организм методом ольфакции[30], – сказал Симпсон, театрально принюхавшись к своей рюмке с шерри. – Слыхал я об одной даме, которая попробовала лечиться подобным образом. Когда настала пора платить гомеопату, она помахала купюрами перед его носом, а потом сунула их обратно в карман.

Все рассмеялись шутке профессора, за исключением – конечно же – Дункана. Он стоял поджав губы и ждал, когда все наконец досмеются, что было его обычной реакцией на смех. Его ум будто не в силах был постигнуть сам механизм юмора, а может, он просто не видел в шутках нужды.

– И все же у лекарства без какого бы ни было эффекта есть свои преимущества, – сказал Кит. – Вредного воздействия оно тоже не оказывает. А ведь в то же время пациентам каждый день навязываются самые гнусные зелья. Взять, к примеру, ртуть – яд, и страшно вредоносный. А вот Сайм относится со скепсисом практически ко всем принимаемым внутрь средствам, за исключением ревеня и соды.

В этот момент дверь растворилась, и в комнату вошел своей бодрой птичьей походкой Джон Битти, принеся с собой запах табака и – гораздо более сильный – одеколона.

– Да, порошок Грегори, – непринужденно ответил он на последнее замечание Кита, будто все это время был здесь. – Я частенько его прописываю. Но потом, конечно, редко приходится не прописывать что-нибудь иное… Доброго вам вечера, доктор Симпсон.

Хозяин дома, встав, представил присутствующим своего гостя, который все с той же живой непосредственностью пожал каждому руку.

Рейвена поразило, как уверенно держал себя Джон. Пускай он и был не слишком высокого роста, но, не колеблясь, вступил в разговор, тогда как первым инстинктом Уилла всегда было оставаться в стороне, не привлекая к себе излишнего внимания. Рейвен заметил на лице у Дункана любопытство, смешанное с подозрением, в адрес этого нового пришельца, и немедленно ощутил прилив теплого чувства по отношению к Битти. Тот выглядел достаточно элегантно даже в забрызганной кровью рубашке; теперь же, одетый к ужину, блистал, как настоящий денди. Мать Рейвена сказала бы, что он носит одежду, а не одежда – его.

Это свойство явно не ускользнуло от Мины, которая встала с дивана и подошла к нему, протягивая руку. Битти, поклонившись, поцеловал ее.

– Я нахожу ваш одеколон совершенно очаровательным, – сказала Гриндлей. – Где вы его достали? У Джанетти? На Джордж-стрит?

– Смею вас уверить, нет. Это одеколон от Фарины, привезен с континента. Бергамот и сандаловое дерево с цитрусовыми нотками.

– Как экзотично, – сказала Мина. На нее это явно произвело впечатление.

– Из всех чувств обоняние связано с памятью теснее всего, – добавил Джон с улыбкой. – Каждому хочется, чтобы о нем вспоминали.

Рейвен бросил еще один взгляд на Дункана, который казался слегка встревоженным, будто их новый гость представлял некую угрозу его превосходству.

Битти принял от Сары рюмку с шерри, и Джеймс нахмурился.

– Я намереваюсь сделать так, чтобы меня запомнили, – сказал Дункан, поднимая бокал, – благодаря чему-то более значительному и более известному, чем порошок Грегори. За достойные памяти достижения!

– За то, чтобы о нас помнили, – ответил Битти, осушая бокал. Затем опять повернулся к Мине, лишив Дункана возможности развить тему о своих великих планах. – Не могу припомнить, когда в последний раз я видел столько очаровательных женщин в одной комнате, – сказал он, обведя взглядом присутствующих дам.

Миссис Симпсон улыбнулась, Сара фыркнула, а Гриндлей скромно опустила глаза, поскольку этикет не дозволял ей принимать подобные знаки внимания напрямую.

Глядя на польщенные лица, Уилл с некоторой грустью подумал, что, хотя он многому может научиться у Джона в качестве доктора, есть вещи, которые ему никогда не постичь.

***

За ужином Битти уселся рядом с Миной, что удивило Рейвена. Он-то думал, что тот воспользуется этой возможностью, чтобы попытаться произвести впечатление на самого Симпсона. Ему и в голову не пришло, что Джон может быть искренне увлечен сестрой миссис Симпсон, которая была уже практически старой девой; но, быть может, ее возраст как раз служил своего рода гарантией, что знаки внимания не будут неправильно восприняты. Они весь ужин увлеченно проговорили друг с другом, причем Битти спрашивал ее мнения обо всем, начиная с женской моды и заканчивая литературой и поэзией.

Наверное, он намеревался произвести на нее впечатление своими знаниями в последней области, но лишь обнаружил, что Гриндлей знакома с творчеством Байрона и Шелли гораздо лучше его самого. Однако вместо того, чтобы бросить разговор, когда от его превосходства не осталось и камня на камне, Битти, казалось, стал наслаждаться беседой еще больше, и парочка принялась обсуждать достоинства романтических поэтов так, будто за столом, кроме них, никого не было, а сами они знакомы уже целую вечность.

Джон единственный раз отвлекся от беседы, чтобы похвалить стряпню кухарки Симпсонов.

– Превосходно! – сказал он, расправившись с содержимым тарелки.

Рейвен, однако, не мог сделать столь же взвешенный вывод, чтобы к нему присоединиться, поскольку порцию ему подали мизерную. Он еле распознал два кусочка баранины, укрывшиеся среди тушеной моркови. Количество еды не насытило бы и попугая, не говоря уж о мужчине. Уилл заметил, что все остальные получили гораздо более щедрые порции и попытался поймать взгляд Сары, которая сновала между столом и буфетом, подавая на стол различные блюда, но она, похоже, решила его игнорировать.