Путь на Олений ложок - [2]

Сергей Владимирович медленно прошелся вдоль стены, где в больших, доверху застекленных шкафах были разложены всевозможные экспонаты орудий и средств преступлений. Тут были и подлинники, хранившие до сих пор невидимые простым глазом следы пальцев преступников, и модели орудий взлома, «балерины», «медвежьи лапы», специально изготовленные для института, — все это лежало здесь под номерами, а кое-что и под стеклянными колпаками, как в музее, и служило науке о раскрытии преступлений. Теперь это просто учебные пособия. Они больше никому не принесут несчастья.

— Новинку нашу заметили? — спросил профессор, задержавшись у шкафа.

— Не обратил внимания, — привстал Шатеркин.

— Прекрасная коллекция гильз и пуль автоматических пистолетов. Здесь более трехсот моделей! — постукивая полусогнутым пальцем по стеклу, сказал Данилин. — Нам удалось собрать все существующие образцы… Криминалистическая лаборатория нашего института богатеет с каждым днем, учтите это, товарищ капитан, в вашей практической работе.

Он постоял, любовно разглядывая через стекло экспонаты, что-то помурлыкал под нос и вдруг, повернувшись к Шатеркину, спросил:

— А как ваше ювелирное дело подвинулось?

— Подвинулось хорошо. Раскрыли на днях.

— В таком случае, вас полагается поздравить с успехом. Мне кажется, что это было очень интересное дело.

Шатеркин вытянул под столом длинные ноги, вздохнул.

— Возражаю, Сергей Владимирович, — он задумчиво отхлебнул из стакана, пожевал бисквит, опять отхлебнул. Данилин забрался в кресло, приготовился слушать.

— А вообще в этом деле есть кое-что новое… Может быть и глупое, но новое.

— Не все новое бывает умным, батенька мой! — засмеялся Сергей Владимирович. — К сожалению, встречаются и глупости новые, самые новейшие…

— Вор вскрыл обычным приемом стекло и забрал с витрины несколько штук золотых часов. Но прежде чем уйти, он решил в некоторой мере компенсировать нанесенный магазину ущерб — оставил в витрине свои старые часы, тоже краденые, иностранной марки, вместе с замызганным ремешком. Вот этот ремешок и привел нас прямо к нему.

— Отчаянная самоуверенность! Может быть, второпях потерял?

— Нет, вполне сознательно оставил. В этом и заключается новое. И вы знаете, что сказал этот вор, когда я с ним беседовал?

— Расскажите, расскажите.

— Он говорит, что это последняя новинка Запада. Крик западной преступной моды! А он — вор-стиляга! За границей, говорит, воры — народ деликатный, образованный, и, бывая на деле, обязательно оставляют что-нибудь в память о себе, какой-нибудь сувенир, что ли. Ну вот и он решил с некоторых пор преклоняться перед воровским культом Запада.

— Вот оно что… Ну, все это уж не так ново и модно для воров, Николай Иванович. Важно другое: как к нему дошла эта мода?

— Ого! Он хотя и молод, но уже успел побывать в Австрии, во Франции. Восьмилетним мальчишкой вместе с матерью был увезен немцами… Недавно вернулся на родину.

Сергей Владимирович задумчиво побарабанил по столу пальцами. Он, старый профессор-криминалист, много встречал за свою многолетнюю практику самых неожиданных способов преступлений: то дерзких, то до смешного наивных и глупых — он знал, что нет границ а пределов «изобретениям» в этом позорном деле. Воровской «почерк» всегда строго индивидуален. Сколько на свете преступников, столько и способов преступлений. Случай, о котором только что рассказал Шатеркин, заинтересовал его.

— Н-да… — в раздумье произнес профессор. — А ведь насчет сувениров он сказал правильно. Это вполне объяснимо, Николай Иванович: работают, подлецы, вместе с полицией! Чего проще? Вор с именем, какой-нибудь профессионал с этакой громкой романтической кличкой, ограбил ювелирный магазин, хапнул солидный куш. На место происшествия вызывается по всем правилам сыскная полиция. Приехали, посмотрели: в витрине или где-то на прилавке лежат старые часы с истертым ремешком — и все ясно. Соблюдаются необходимые в таких случаях формальности, хозяину магазина выдается официальный документ полицейского ведомства — он получает страховые, полиция и воры делят пополам украденное. Всем хорошо! А уж когда нет этого сувенира на месте происшествия, преступника надо искать. И его обязательно найдут…

Данилин опять вылез из своего тесного кресла, тяжело ступая, прошелся по большому мягкому ковру, сухо покашлял.

— Капиталистическое окружение дает нам не только шпионов и диверсантов, оно дает также дурной пример и вдохновение мелким преступникам. Об этом всегда надо помнить… А к этому случаю приглядитесь получше.

Наступила продолжительная пауза. Перед глазами Шатеркина стоял вчерашний преступник: с острой куриной грудью, долговязый, как чахлое растение. В лице — наглая самоуверенность и вызов, на безымянном пальце левой руки — золотой перстень с крупным дорогим камнем. Шатеркину кажется, что он и сейчас слышит его неприятный слюнявый голос: «Прошу прошения, капитан, я не Роман Онучин, я — Том Штюбер!»

Профессор подошел к письменному столу, открыл толстый учебный журнал.

— Так что же, студент, приступим к делу?

— Я готов, Сергей Владимирович.

— Вот и отлично. Сегодня, кажется, девятнадцатое июля?