Путь масок - [2]
"Ибо почти все эти маски — механические, наивные и пылкие одновременно. Игра веревок, блоков и шарниров позволяет ротовым отверстиям осмеять страхи новичка, глазам — оплакать его смерть, клюву — проглотить его. Уникальное в своем роде, это искусство объединяет в своих изображениях созерцательную безмятежность статуй Шартра либо египетских гробниц и хитросплетения карнавала. Эти одинаково великие и древние традиции, отдельные остатки которых сохраняют сегодня ярмарочные лавки и церкви, царят здесь в своей изначальной полноте. Это дифирамбическое и синтетическое дарование, эта почти чудовищная способность постигать в качестве сходного то, что другие люди воспринимают различным, несомненно составляют исключительное и гениальное своеобразие искусства Британской Колумбии. От одной витрины к другой, от предмета к соседнему с ним, от одного угла к другому, а иногда того же самого предмета, переходим, можно думать, от Египта к XII столетию в Европе, от Сасанидов к каруселям пригородных ярмарок, от Версальского дворца (с его вызывающей напыщенностью в эмблемах и трофеях, его почти развращенностью в пластических метафорах и аллегориях) к конголезскому лесу. Посмотрите вблизи на эти коробочки для продуктов с вырезанным барельефом и подчеркнутые черным и красным: их орнаментация кажется чисто декоративной. Тем не менее по традиционным канонам желательно, чтобы здесь были изображены медведь, акула или бобр, но без того, чтобы какое-либо из этих требований сдерживало художника. Ведь животное там предстает одновременно в фас, сзади и в профиль, видимое одновременно сверху и снизу, снаружи и изнутри. Посредством необычайного смешения условности и реализма хирург-рисовальщик снимает с него шкуру, членит на части, даже опустошает его внутренности, с тем чтобы воссоздать новое существо, во всех моментах своей анатомии совпадающее с объемами-параллелепипедами, и создать предмет, который был бы одновременно и коробкой и животным и, в то же самое время, одним либо несколькими животными и человеком. Коробка разговаривает, она успешно заботится о доверенных ей сокровищах в одном из углов дома, где все свидетельствует о том, что сама она является остовом какого-то более крупного животного, вовнутрь которого ведет дверь — зияющая пасть, а там поднимается, в сотне приятных либо ужасных обличий, — лес символов, человеческих и нечеловеческих".
Позднее я познакомился с другими коллекциями северо-западного побережья. Коллекция Американского Музея — как и многие, жертва искажений хранителей, утратила значительное число черт, которые так хорошо удавалось удержать в презентации, замысленной Францем Боасом. Участвуя в разделе вещей, соответственно имевшимся тогда у нас средствам, продававшихся нью-йоркскими антикварами, — в то время, которое и само сегодня кажется мифическим, когда эти творения вовсе не вызывали интереса, — Макс Эрнст, Андре Бретон, Жорж Дютюи и я образовали более скромные коллекции; в 1951 г. мне пришлось продать то, что я собрал. Будучи советником по культуре посольства, примерно в 1947 г. я имел случай приобрести для Франции знаменитую коллекцию, оказавшуюся ныне в одном музее западного побережья США: вместо облагаемых налогом долларов продавец предпочел несколько полотен Матисса и Пикассо. Несмотря на все мои усилия, мне не удалось убедить работников, ответственных за нашу художественную политику, находившихся тогда как раз с визитом в Нью-Йорке. Действительно, в этот период не предполагалось что-либо перепродавать из национальных собраний по современной живописи, и мой проект, прямо касающийся двух упомянутых художников, с риском оставить узуфрукт или даже право собственности на них, был сочтен утопическим; возможно, когда-нибудь во Франции они бы нашли дорогу в наши музеи.
Невзирая на эту неудачу и, несомненно, отчасти из-за нее, в период между двумя войнами, при виде редких предметов, имевшихся тогда во французских коллекциях и у некоторых антикваров, у меня завязалась никогда не ослаблявшаяся, почти чувственная связь с искусством северо-западного побережья. Еще недавно я ощущал ее вблизи тех мест, где родилось и развилось это искусство, посещая музеи Ванкувера и Виктории и видя, как оно возрождается под искусным резцом индейских скульпторов и ювелиров, некоторые из которых остаются достойными своих великих предшественников.
