Путь командарма - [10]

Денег не было, нечем платить.

Попросить у меня постеснялся

И решил на меня заявить.

Разлучили с женой молодою,

Посадили в Бутырку-тюрьму.

И большим меня судом судили,

Я был сослан в глухую тайгу.

Так три года я там проскитался,

Сил уж не было больше страдать,

Как-то раз удалось ухитриться —

Обмануть часовых и удрать.

Прибегаю в родной городишко,

Вот уж дом, вот конюшня моя,

А как только к конюшне пробрался

Вороные узнали меня.

И заржали мои вороные,

Я их гладил рукою в ответ.

Вспоминаю те ночки былые,

А хозяйки давно уже нет.

А хозяйка сидела в остроге,

Проклиная злодейку-судьбу.

И она там невинно страдала

За мою, за большую вину.

Прошел месяц, и вот в воскресенье

Под конвоем ее повели.

Я стоял и дрожал от волненья,

Рядом кони стояли мои.

И рванулися черные кони,

Сколько было у них только сил,

Двух конвойных они задавили,

Я ее на лету подхватил.

Мы летели, а пули свистели

Но догнать нас они не могли,

Потому что, как вихорь, летели

Черногривые кони мои.

А как только погоня утихла,

В поцелуях мы оба сплелись,

Снег копытами кони взрывали

И все дальше, все дальше неслись.

Мы ушли от проклятой погони,

Перестань, моя детка, рыдать,

Нас не выдали черные кони,

Вороных им теперь не догнать.

Как в его родное Мочалово, далекое от воровской романтики, попал этот блатной фольклор, Потапов и сам не мог объяснить. Но песенку, которую он впервые услышал от своего отца – Ивана Андреевича, при случае распевала вся мужская половина деревни. Конечно же, и в соседних Рыляках, откуда был родом Ковинов, тоже неплохо знали ее слова.

Увлекшись пением, друзья не сразу заметили, что футболисты прекратили бесцельную беготню и теперь, раскрыв рты, слушают «бесплатный концерт».

– Ну, чего уставились? – наконец-то вернувшись на землю, закричал Тимофей Егорыч. – Развесили уши… Гоняйте дальше свою клизму!

Зона

Территория освобожденной Западной Украины.

1939–1940 годы

(По так и не опубликованному исследованию Сергея Ткачева «Зона»)

Удивительно, но после официального принятия новых членов в дружную семью советских народов у Страны Советов появилось сразу две западные границы. Старая – внутренняя и новая – внешняя.

Пограничники, охраняющие старую границу по реке Збруч, говорили, что несут службу «на зоне». Раньше так выражались только те, кто работал в лагерях или тюрьмах. Но с 1939 года сторожевые функции предписали и солдатам в зеленых фуражках. Ведь с недавних пор они бдили лагерь нового типа, одну большую Зону – Западную Украину и Белоруссию, а чуть позже – и Буковину с Прибалтикой.

Служить «на зоне» доверяли только бывалым бойцам, срок демобилизации которых все откладывали и откладывали до лучших времен.

А те почему-то никак не хотели наступать.

Часто «на усиление» старой границы посылали тех, у кого закончилась служба на новой – той, что в спешном порядке обустраивали вдоль живописной речки Буг.

Секрет «усиления» раскроется только с началом Великой Отечественной войны, когда героические стражи советских границ, чудом уцелевшие в первые дни кровавой бойни и теперь вместе с воинами доблестной 5-й армии организованно уходящие на восток под непрерывными ударами германских войск, попробуют закрепиться на бывшем рубеже, где, по их сведениям, должны быть и железобетонные доты, и артиллерийские погреба с механизированной подачей боеприпасов, и автономные подземные электростанции, и системы для круглосуточной подачи воды, и казематы для отдыха.

Но там уже не было ничего этого.

Их ждали только бывшие сослуживцы, копающие окопы перед зданием заставы, и плакат: «Социализм сотрет все границы капитализма».

Однако мы сильно опередили время, пропустив практически весь период становления на новых землях власти рабочих и крестьян.

Началось оно, это становление, привычно – с депеш, реляций, донесений.

Так, руководство погранвойск НКВД УССР с помпой сообщило в Москву, что 18 сентября в районе заставы Сатанов с противоположного берега реки Збруч к нашим пограничникам подошла группа жителей села Калагаровка[24]в количестве 300 человек с оркестром и флагами «чтобы выразить свою благодарность».

В тот же день на основании этого донесения начальник политического управления пограничных войск НКВД СССР дивизионный комиссар Петр Никифорович Мироненко состряпал свой рапорт для высшего руководства страны: «В районе заставы “Сатанов” к нашей границе подошла группа польских жителей села Калагаровка в количестве 500 человек с оркестром и красными флагами, чтобы поприветствовать РККА и поблагодарить за освобождение из-под гнета польских панов».

Чувствуете разницу?

А ведь потом, используя подобную «методу», из одного сбитого вражеского самолета «лепили» два, из нескольких уничтоженных танков – десять, из сотни взятых в плен – тысячи.

При этом свои потери скромно делили на два, а то и на три.

Есть ложь, большая ложь и… статистика, как говорят англичане.

Очередное повышение

Москва, столица Союза Советских Социалистических Республик.

Май 1940 года

Георгий Константинович в новеньком парадном мундире медленно пересек Красную площадь и в третий раз за последние пять минут остановился, размышляя, как себя вести.

Сегодня его впервые вызвал сам товарищ Сталин. Чего следует ожидать от встречи с ним? Повышения, опалы?