Путь к звёздам - [110]

— А что — лучше вообще не позволить этому человеку появиться? — не смутившись, спросил он.

— Мы не несём ответственности за детей, которые никогда не были зачаты, Рикардо. Ведь они существуют только в мире наших фантазий. И их там могут быть миллиарды, хоть от каждого человека на всей грёбаной планете! Но реальные дети — это совсем другое дело! Они нужны не для того, чтобы удовлетворить наше эго и наши претензии на бессмертие! Они заслуживают того, чтобы быть счастливыми! Почему я рассказываю об этом тебе?! Ведь у тебя есть дети!

— Да, я об этом помню, — сдержанно ответил он. — Прекрасные, уже взрослые. Они выросли с матерью и её новым мужем. Ведь их отец в это время был одержим строительством бизнес-империи, пытаясь доказать всему миру, что он умеет делать это не хуже их деда. К сожалению, Карлос и Ана появились у меня слишком рано, чтобы я в полной мере осознал, что такое отцовство. Слишком рано и не с тем человеком. Но это не значит, что я не способен быть хорошим отцом.

— Я не могу поверить, что мы на самом деле говорим об этом, — призналась Саша, облокотившись о перила яхты и покачав головой.

— А почему нет? Ведь это — обычная тема для разговора двух взрослых людей, которые…

— Нет, Рикардо, — решительно покачала головой она, не позволив ему закончить эту фразу словами «любят друг друга» — слишком громкими, чтобы позволить им вырваться.

— Нет? — переспросил он после паузы, горько усмехнувшись.

— Я не хочу, чтобы ты говорил это. Не хочу, чтобы ты говорил всё это! — возмутилась она, в сердцах топнув босой ногой по палубе.

— Но я уже сказал, — развёл руками он.

— Да, — выдохнув, согласилась она. — К сожалению. И я уже не смогу всего этого «разслышать».

— И что это значит?

— Это значит — всё уже не сможет быть так, как было раньше. А ведь всё было, чёрт бы тебя побрал, так замечательно! Неужели мы обязательно должны были это разрушить?!

— Иногда сказки держатся только на молчании, — тихо проговорил Рикардо Гизу, на чьё лицо плавно опустилась тень.

Он вылез из джакузи в сторону другого борта, к ней спиной, и слегка порывистым движением накинул рубашку прямо на голое мокрое тело, не заботясь, что на ткани проступают пятна от воды. В его движениях чувствовались досада и разочарование, которые сильные и уверенные в себе мужчины его склада редко позволяют себе выразить иными способами. Следя за ним, Тёрнер ощущала внутри сумбурный танец противоречивых чувств и эмоций, на подробный разбор которых толковый психоаналитик потратил бы битый час. Она точно знала лишь одно — что какая-то её часть очень хотела в этот миг подскочить к нему, страстно обнять и прижать к себе, совершенно не думая, что последует дальше. Но был в ней и стальной стержень, который приковывал её к тому месту, где она стояла, так, будто прошивал её саму и всю палубу насквозь.

— Но я не люблю таких сказок, — продолжил он, поворачиваясь к ней.

К этому моменту лицо бразильца уже сделалось внешне спокойным, как гладь океана в полный штиль. Застегнув на груди рубашку, он пояснил:

— Если я вижу вдали таинственное свечение, и не знаю, фея это или обычный светлячок — я подойду и гляну. Лучше точно знать, что волшебства нет, чем обманываться на этот счёт. Ты так не думаешь?

Саша нахмурилась и покачала головой. В его словах был тошнотворный избыток патетики. Но гораздо сильнее была клокочущая в ней досада — на него, на себя и на весь мир, который заставил её сейчас нервно топтаться босиком по палубе, покусывая губы вместо того, чтобы дальше нежиться в джакузи в приятном плену у грёз.

— Не говори так, будто я одна заранее знала, куда всё это заведёт, — прошептала она расстроенно. — Ты уже не мальчик, Рикардо, а я — не маленькая девочка. Так давай не будем объясняться на уровне двух школьников, впервые поцеловавшихся на выпускном балу.

— Больше не буду, — заверил он. — Позволь спросить лишь одно — от кого или от чего ты так сильно пытаешься убежать, Саша, что готова скорее покинуть нашу планету с туманными шансами на выживание, чем хотя бы задуматься о том, чтобы пустить здесь корни? Ты хоть сама знаешь ответ? Или бежишь с отчаянной непреклонностью испуганной лани, которая слушается лишь инстинктов?

Тёрнер сжала зубы и, не выдержав его вопросительного взгляда, уставилась в мокрую палубу. Этот вопрос резанул её по живому, словно скальпель хирурга, раскрывающий старую рану. Задать его мог лишь тот, кто на самом деле её знает, кто докопался до глубины. Но тот, кто любит её — не стал бы его задавать. Он просто был бы рядом и поддерживал бы, пока она сама не отыщет ответ.

— «Испуганная лань», говоришь? — хмыкнула она, вновь подняв на него глаза.

К этому моменту рана уже затянулась, и она была вновь готова к обороне.

— Даже если так — я всё равно побегу дальше. Чему ещё можно верить, если нельзя верить даже своим инстинктам? Алгоритмам? Возможно, люди скоро придут к этому, и добровольно уйдут со сцены, уступив место искинам, как ты и предполагал. Надеюсь, я к тому времени буду далеко. Там, где есть хотя бы призрачный шанс найти ответы на вопросы о происхождении жизни и её смысле.

Она ожидала с его стороны чего угодно — от грустного вздоха до досадливого скрежета зубов или гневного крика, призывающего убираться с его лодки. Но только не улыбки.