Путь к звёздам - [102]

— Буду этому только рад. Раз ты здесь — значит, ты нечужой мне человек, Саша. И я очень ценю это. Ведь я понимаю, что ты колебалась, прежде чем приехать.

— Почему ты так думаешь? Форд переслал тебе вчерашнюю запись с моих домашних камер?

— День, когда я начну просматривать видеозаписи со скрытых камер, установленных в чьём-то жилище, будет днём, когда я окончательно утрачу уважение к себе.

— Это была шутка. Прости, я могу наговорить глупостей, когда нервничаю.

— А ты нервничаешь?

— Нет.

— Это одно из тех самых женских «нет», которые означают «да»?

— Да. И это — не одно из тех самых женских «да», которые означают «нет».

— Мне жаль, что я заставил тебя нервничать. Я понимал, что ты можешь воспринять это неоднозначно. Знал, что тебе могут быть дискомфортны публичные последствия того, как мы… сблизились. Недоброжелатели непременно захотят опошлить и исказить смысл происходящего. Но я понадеялся, что у тебя хватит мудрости отнестись к этим вещам правильно. И я рад, что не ошибся.

— А ты уже знаешь, как я к ним отношусь? — хмыкнула она, задумчиво водя пальцем по бокалу из-под шампанского, в котором остались лишь наполовину растаявшие кубики льда. — Знать бы самой.

— Позволь сказать тебе кое-что, — вкрадчиво произнёс Рикардо, вновь наполняя им бокалы. — Как только ты начинаешь замахиваться на большие цели, брать на себя многое, становиться заметным — вокруг сразу же появляется толпа людей, готовых забросать тебя дерьмом. Не потому, что ты делаешь что-то неправильно. Лишь потому, что ты оказался у них на виду, а они — давно уже держат это дерьмо в кулаке. Это неприятно. Но так работает человеческое общество. Если твои амбиции не сводятся к наращиванию пуза за просмотром футбольного чемпионата на диване, то не получится достичь желаемого, оставаясь всем удобным и приятным. Даже если не перешел никому дорогу, даже если старался исповедовать стратегию «win-win» — сам факт твоего успеха уже сделает тебя предметом зависти и неприязни. Как бы ты ни старался быть всеми любимым, белым, пушистым и благоухающим — тебе не избежать рек грязи. Не обращать внимание на собак, которые лают на твой караван — это единственно правильное решение. Я понял это уже давно.

Выслушав это, Тёрнер вздохнула.

— Дело не только в собаках, Рикардо. На меня их уже и так спустили более чем достаточно после того, как я перешла дорогу «Ориону». И я их не боюсь. Но есть люди, чьё мнение для меня небезразлично. И именно о них я и думала в тот момент, когда колебалась, принимать ли это твоё приглашение, из-за того, как всё это может выглядеть со стороны.

— Если эти люди на самом деле заслуживают того, чтобы ты называла их своими близкими — у тебя не возникнет с ними проблем из-за того, что ты сидишь сейчас здесь и беседуешь со мной, — красноречиво развёл руками Рикардо. — Если они хоть немного знают тебя, то понимают, что ты здесь вовсе не из-за того, что я — один из акционеров «Терра Новы», или просто мужик, у которого есть красивая яхта. Если же они плохого обо мне мнения, ты вправе сама решать, что делать: слушать, не слушать, или, может быть, попробовать объяснить им, почему считаешь иначе… если ты считаешь иначе.

Кажется, он смутился во время паузы, которая предшествовала этому «если». Это необычное для него проявление неуверенности тоже ей понравилось — как и всё, что он сегодня делал. Ведь это означало, что он воспринимает её как субъекта, над действиями и решениями которого он не властен, и который вполне способен послать его куда подальше, если на то будут причины.

— Эй, — ответила она ему, ободряюще подмигнув. — Я всё-таки здесь, ты не забыл?

— Ты права, — улыбнулся он в ответ, ощутимо расслабляясь, и отшутился: — Я заготовил эту речь на случай, если ты откажешься. Но она показалась мне такой убедительной, что жалко было её не высказать.

Этим днём на этой яхте было сказано уже много такого, что не говорилось раньше. Возможно, больше того, к чему Саша была готова. Её это немного тревожило. Но в гораздо большей степени ей это нравилось.

— Как думаешь? — спросила она, задрав голову вверх. — Многие сейчас следят за нами и слушают этот разговор? Конкуренты, спецслужбы, репортёры? Может, всё это транслируется сейчас в прямом эфире в Интернете? Как ты вообще живёшь с этой мыслью?

Рикардо пожал плечами.

— Здесь достаточно мощные средства защиты от всех известных средств наблюдения. Взять и сфотографировать либо подслушать нас со спутника или с дрона — не так просто, как кажется.

— И всё же вполне возможно, если постараться.

— Да. Но я привык к тому, что где бы я ни находился — за мной может кто-то следить.

— К такому вообще можно привыкнуть?

— Знаешь, что? Пойдём-ка в трюм. Покажу тебе кое-что.

Волны в этот момент практически не качали яхту, а если бы и качали — для Саши, приученной к гораздо более дискомфортным условиям невесомости и открытого космоса, это вряд ли стало бы проблемой. И всё же Рикардо, поднявшись, подал ей руку. А она, вопреки собственным привычкам — не стала артачиться, и взялась за неё.

Касание было приятным. Но ладонь мужчины оказалась удивительно мягкой, развеивая образ морского волка, способного ловко управляться в море со своей яхтой. Вовсе не такими были руки людей, привыкших управляться с корабельными снастями — вспомнить хоть грубые мозолистые ладони деда Эмиля, который провёл полжизни, рыбача на своей лодке в Средиземном море.