Путь к Истоку - [59]

— В этот раз даже таверна уцелела, — беззлобно хохотнул рыжеволосый мужчина, поднимающийся со ступеней и легким шагом направляющийся к ней. Колдунья улыбнулась, наблюдая за его неторопливым приближением. Харн намекал на другой случай, произошедший пару лет назад, когда после очередной стычки между ней и Рогдом, от здания остались одни развалины. Она до сих пор помнила крайне удивленные, вытянувшиеся лица слегка закопченных сажей и припорошенных пеплом посетителей, сидящих за уцелевшими столиками, вокруг которых грудой валялись бревна и камни, оставшиеся от стен и потолка.

— Думаю, Врана не слишком обрадует груда развалин, оставшихся от его любимого детища. К тому же здесь готовят самую потрясающую рыбу не только в Талвинии, но и далеко за ее пределами, поэтому я не готова так рисковать.

— Давно не виделись, но могу заверить, что ты не изменилась.

Яснина с улыбкой приняла протянутую руку, от души сжав ее своей. Маг притворно охнул, словно от боли, поспешно высвобождая пальцы и тряся ими в воздухе.

— Ты тоже…

— Как на счет встретиться где-нибудь в милом и уединенном местечке и выпить за долгожданную встречу? Заодно расскажешь, где ты пропадала, пока мы расчищали просеки в лесах и уменьшали популяцию медведей.

— У женщин свои секреты, которыми они не делятся даже с такими очаровательными лесорубами, — она высоко приподняла бровь, лукаво глядя на рассмеявшегося колдуна, а затем после короткого молчания поинтересовалась, — а чем вам не угодили косолапые?

— Это скорее мы не пришлись им по нраву, — печально ответил Харн, невольно потирая левое ухо, словно припоминая тяжелую лапу, припечатавшую его, — или они решили, что мы явились, чтобы претендовать на их малинник.

— Скорее всего, они просто испугались такой серьезной конкуренции с вашей стороны. Ведь ни одна медведица не устоит при виде таких сердцеедов, — договаривала Яснина сквозь смех, потому что у очень приятного и симпатичного мага забавно вытянулось лицо, выражая крайнюю степень удивления. Харн сложил руки на груди и состроил выражение оскорбленного таким предположением достоинства, но в его зеленых глазах плясали веселые смешинки.

— Вообще-то, мы искали тебя…

— О, и вы тоже? — Яснина была искренне удивлена, ведь Харн являлся приближенным к Рогду магом, который не часто покидал столицу, следя за порядком в городе. — Это такая новая забава, или вам не чем было заняться?

— Хм. Не говори об этом нашему Главе, если не хочешь узнать много нового о себе. Если серьезно, то еще пару дней и тебя официально объявили бы погибшей.

— Надо было потянуть с возвращением и восстать из мертвых. Ммм, просто представляю себе эти лица. Вот его, например, — колдунья пальчиком указала на мрачного, зло сжимающего челюсти низкорослого мага, — или его.

Колдун, на которого она показала, ответил ей хмурым и раздраженным взглядом, но не стал ничего говорить. Эти двое едва выносили ее присутствие, но не из личной неприязни или из зависти, а скорее из мужской солидарности. Потому что до разлада, произошедшего между ней и Рогдом, их отношения можно было назвать даже дружескими.

Харн еще несколько раз попытался добиться от нее ответа, но колдунья уклонилась, пообещав дать знать, когда будет свободна. Только после этого маг успокоился и оставил ее в покое, пообещав напомнить о данном слове, если она будет тянуть слишком долго. Яснина показала ему язык, и спокойно ушла, оставив за своей спиной замерших в ошеломленном молчании магов, удивленно переглядывающихся. Действительно, с ней в последнее время происходило что-то странное. Она не устроила скандал Рогду, оставила в целости и сохранности таверну и даже мило беседовала с тем, кого можно было назвать другом Главы Ордена. Еще и дразнила его. Или она стареет, или слишком много времени проводит с Велиславой и Сиарой, которые исподтишка плохо влияют на нее. О третьем варианте колдунья старалась не думать, даже не допуская его…

Глава 6

— Тебе когда-нибудь надоест? — хрипловатым ото сна голосом осведомилась Яснина, неохотно высвобождая из-под теплого одеяла из лебяжьего пуха руку и сталкивая прикорнувшую рядом с ней девушку на пол. Мирное посапывание сменилось недовольным и раздраженным писком, который заглушил грохот падающей с широкой кровати Сиары. Еще до ее отъезда в Моравву девушка обзавелась дурной привычкой забираться к ней в постель, стоило только колдунье уснуть. Она устраивалась рядом, свернувшись в трогательный комочек, и на любые попытки выгнать ее реагировала крайне недовольно, всячески сопротивляясь, намертво вцепляясь в край одеяла острыми коготками, обхватывая ладонями широкие столбики, удерживающие полог или вцепляясь зубами в подушку. Если же Яснине все же удавалось выжить ее из собственной кровати, то вредная малышка мгновенно превращалась в сияющий огонек, пряталась под какой-нибудь постельной принадлежностью и пережидала там, пока заспанной, всегда крайне неохотно просыпающейся по утрам колдунье не надоедало ее искать. А стоило Яснине плюнуть, образно говоря, на ее ненавязчивое присутствие и повернуться на другой бок, зябко кутаясь в одеяло, как голубоватое свечение выкарабкивалось наружу, превращаясь в сонную и беспрестанно зевающую девушку со встрепанными волосами, которая тут же подкатывалась поближе к ней, удовлетворенно закрывала глаза и проваливалась в глубокий сон.