Колдунья склонила голову набок, внимательным и испытывающим взглядом провожая спины двух высоких мужчин, одетых в простые льняные рубахи и широкие штаны, подвязанные цветными, расшитыми поясами. Красные сапоги весело месили грязь под ногами, но громко переговаривающиеся собеседники не обращали на это внимания, что-то оживленно обсуждая и переходя на ожесточенный спор. На противоположной стороне пухленькая женщина в цветастом пестром платье лениво выбивала пышный ковер длинной палкой, взмахивая ею больше для вида, нежели для дела. Пыль, осевшая на ярком ворсе, интересовала ее куда меньше, чем воркующая с предметом сердечной привязанности возле соседней высокой калитки молоденькая девушка, смущенно опускающая глаза под шутками старающегося изо всех сил такого же юного паренька. В воздухе плыли легкие дымки, вырываясь из печных труб, в одном из дворов надрывно лаяла собака, в другом — плакал ребенок. Все было так, как и всегда: жизнь медленно и плавно текла в привычном русле по строго заведенному порядку, который не потревожила никакая посторонняя сила. Ее не могло не радовать то, что в своих замыслах неведомые враги обошли стороной простых жителей Литоры, не затронув их, но еще больше начинал мучить другой вопрос. Зачем же тогда им понадобилось держать в столице такую силу, которая всегда была бы у них под рукой? Если они не собирались развязывать войну, тогда что их интересовало?
Яснина оторвалась от стены, встряхнув пару раз онемевшей от неудобной позы рукой, на которую опиралась. Она знала, кто лучше всех в столице сможет пересказать гуляющие по городу даже самые невероятные сплетни и слухи, а также поведать о витающих в народе настроениях. Колдунья улыбнулась уголками губ: к тому же в «Серебряной лане» подавали восхитительную, отменно приготовленную на ароматном пару рыбу и лучшее в Литоре белое вино, настоянное на травах. Только вспомнив о еде, колдунья наконец-то осознала, как сильно успела проголодаться. Покидая ранним утром, едва заря забрезжила на небе, гостеприимный дом Ольжаны, колдунья успела выпить топленого молока с куском белого, только вынутого из печи румяного хлеба, торопясь продолжить путь. А теперь обделенный вниманием голодный организм, раздразненный аппетитными образами, настойчиво требовал от хозяйки решительных действий.
Поплутав немного по узким улицам и переулкам, она выбралась в центральную часть города, где по обе стороны от каменной дороги возвышались высокие, облагороженные дома с затейливо украшенными лепниной и декоративной резьбой изящными фасадами. Здесь было намного меньше прохожих, зато значительно больше экипажей с откидным верхом и карет, неторопливо и плавно двигающихся по улице. Яснина быстро прошла мимо столпившихся у ювелирной лавки молодых людей, с любопытством провожающих ее долгими взглядами и перешла улицу, минуя пышно цветущий, небольшой парк с мраморными фонтанчиками и каменными статуями, искусно расставленными среди клумб с яркими цветами и красиво подстриженных зеленых кустов. Сразу за ним, немного в стороне от жилых домов, расположилась большая таверна, занимающая роскошное двухэтажное здание из кремового камня, облицованного белым мрамором, над входной дверью которого была прибита яркая, привлекающая внимание вывеска с изящной, затаившейся среди веток цветущего жасмина серебристой трепетной ланью.
Легко поднявшись по мраморным пологим ступеням, она приветливо улыбнулась пожилому слуге, который сдержанно поклонился ей, расцветая в радостной и счастливой улыбке.
— Давно вы не посещали нас, госпожа, — ворчливо произнес он, старательно маскируя за недовольством теплые нотки.
Колдунья слегка нахмурила тонкие брови, внимательно изучая его высокую, немного сутулую фигуру в белом, форменном костюме, отмечая осторожность и скованность, с которой он двигался.
— Видимо, очень, — уничижительно фыркнула она, подпуская в голос ехидство, — раз кое-кто забыл сказанное мной и опять стоит на сквозняке в сырую и ветреную погоду.
Седовласый, сохранивший следы былой тонкой и благородной красоты, мужчина тяжело покачал головой. — Да разве я могу оставить свое место? Кто же тогда будет приветствовать наших гостей?!
— Насколько я помню, тебе выделили двух расторопных и шустрых мальчишек в ученики и помощники, — старательно пряча улыбку, сказала колдунья, с наслаждением наблюдая за искренним возмущением, вспыхнувшим в выразительных, серых глазах слуги и покрывшим впалые щеки румянцем.
— Вот именно — шустрых. Разве молодежь устоит на одном месте? Эх, — он удрученно взмахнул рукой и сразу поморщился.
Яснина громко рассмеялась, уже не сдерживаясь. Она потрепала мужчину по худому плечу засветившейся алым сиянием рукой и тепло улыбнулась ему, когда тот недоверчиво распрямился, осторожно выпрямляя спину и расцветая в широкой и благодарной улыбке.
— Не представляю на этом месте кого-то другого, поэтому твой радикулит мы подлечим. И все же береги себя…
— Благодарю мою сиятельную и прекрасную госпожу, — мужчина склонился к ее руке в элегантном и безупречном поклоне, прикасаясь прохладными губами к ее пальцам, — правда, не могу вспомнить, в который раз я это делаю.
