Путь к Дураку. Книга 2. Освоение пространства Сказки, или Школа Дурака - [58]

— Ну что ж — давай знакомиться, — сказал незнакомец, бесцеремонно старика разглядывая. — Зовут меня Ахлимик, живу я там, где одни скажи заканчиваются, а другие ещё только думают начинаться. Не каждый ко мне попасть может, тебе вот удалось, а потому впечатление на меня ты произвёл. Теперь выяснять будем, что, кроме этого, ты произвести можешь.

— А я — Петя, — сказал Петя, подумал немного и такую ещё характеристику себе добавил: — Самовыродок.

— Это как так? — искренне удивился Ахлимик.

— А так, свою скажу превзошёл уже, давно из неё выполз, как из яйца тесного. Теперь вот — в других счастья пытаю.

— Ну, пытай, пытай, — усмехнулся Ахлимик, — только не особо увлекайся. Счастье, оно ведь такая хитрая штука, что его искать надо всегда в другом месте, потому как там, где его ищут, его никогда не бывает.

Засмущался старик непонятностью поучений хозяина да о простом спросил.

— Отчего, — спросил он, — так темно у тебя? Зачем это? Ведь снаружи сейчас полдень ясный?

— А ты темнотой не конфузься, и от неё тоже польза есть. Находясь на свету, того что во тьме не увидишь. Зато в темноту погрузившись, всё, что на свету осталось, рассмотреть можно, — сказал Ахлимик и добавил: — Ну, хватит умничать, пора бы тебе и перекусить с дороги, как думаешь?

А старик именно так и думал. За стол усевшись, он живо принялся разбираться с угощениями, которые ему без устали подсовывал маленький волосатый, хлопотавший рядом.

— Да, кстати, — спохватился волшебник, — познакомься, Петя, это помощник мой, Хомункул.

— Творение он сил особых, сказочных, одному мне подвластных, — добавил он с гордостью.

Петя ел быстро и с аппетитом великим, радуясь наступающему в его животе миру и согласию.

— Голод, — пробормотал он с набитым ртом, — лучший повар!

— Голод, — не согласился с ним Ахлимик, жующий рядом, — плохой повар. Во всём надо довольствоваться самым простым, а значит — самым лучшим.

Пока старик утробу свою ублажал, странное заметил — словно светлеть в комнате начало. То ли оттого, что глаза его с темнотой свыкались понемногу, то ли ещё почему-то, да только скоро он словно днём всё видел.

Поев, на экскурсию по дому отправился. А посмотреть здесь было на что. Все стены были увешаны странными картинами, непонятными знаками и полками, на которых стояли банки, колбы и реторты. Из углов выглядывали чучела то ли зверей заморских, то ли чудищ волшебных.

А ещё было много часов. Висели часы на стенах, стояли на полках и даже на полу. Странным было то, что все они показывали разное время.

— Почему так? — спросил удивлённый старик.

— Человек с одними часами всегда точно знает, который час, — ответил ему Ахлимик. — Человек с двумя часами в этом уже неуверен. А я не хочу быть уверенным вообще ни в чём… К тому же время нельзя считать, ведь посчитанное время — это время мёртвое, а ничего страшнее мёртвого времени быть не может. Хоть об этом твоё знание ещё впереди…

— А это что такое? — спросил Петя, пытаясь обхватить руками огромный шар, стоящий на странной подставке.

— Это глобус, — ответил Ахлимик, глядя на него с улыбкой.

— Что это такое — глобус? — не понял старик.

— Ну, это… как бы тебе сказать… — замялся хозяин. — В общем, это такое чучело Земли.

Но Петино внимание привлекдо уже совсем другое. Открыв от удивления рот, он рассматривал картину, висящую на стене. Картина была живая. Бегали в ней звери разные, чудные до невозможности, летали птицы невиданные, даже запах от картины исходил особый — какой-то чужеземный и странно манящий.

— Это надо же… — удивился старик, зверьё нездешнее разглядывая.

— Вот так лошадь!.. — засмеялся он, пальцем в картину тыкая. — Дылда какая-то… Словно от удивления вытянулась.

— Это жирафа, — сказал волшебник, к картине подходя. — Жирафа… — восхищенно повторил старик. — И зачем только ей такая шея длинная?

— Видишь ли, Петя, — важно сказал Ахлимик, — голова у жирафы находится так далеко от туловища, что такая шея ей просто необходима.

— А-а, — протянул старик с уважением, — ну, теперь понятно…А вот ещё одна лошадь странная, вся такая помятая, словно конек-горбунок какой-то…

— Это верблюд, — просвещал его дальше Ахлимик, — это и впрямь как бы лошадь, но только… ну, с большим жизненным опытом, что ли…

Покивал старик головой, дальше пошёл. По дороге задел что-то на полке неловко, да на лету подхватить успел. В руках повертел, рассматривая.

— А это что? — спросил удивлённо.

— Это ещё одно моё изобретение, — с гордостью сказал Ахлимик, — зубная щётка называется. Чистит зубы в самых труднодоступных местах.

— А если у меня нет зубов в труднодоступных местах? — растерялся старик. Положил он щётку ту на место, от греха подальше, да экскурсию свою продолжил.

Потолок в горнице тоже был необычный. Словно небо живое вместо него в доме этом было. Горели на нём звёзды, изредка падая вниз длинными яркими росчерками, светила полная луна, медленно переползая от одной стены к другой.

Хотел Петя восхищение своё высказать, только Ахлимика рядом с ним уже не было, один лишь Хомункул под ногами крутился.

— Интересный у тебя хозяин, — сказал ему старик, — мудрый… — Интересный, — согласился тот, — и мудрый… Оттого, наверное, по утрам холодной водой и обливается.