Путь голема - [25]

– Домой хочу.

– Что?

– Перед тем как ударить руками в стену я подумал о том, что хочу домой.

– Ничего не понимаю, – развел руками Ильич. – Какой дом? Ты знаешь, куда нас привел? Домой…

– Я просто хотел вернуться домой. Туда где хорошо. Где родился. Где мне рады. Неужели это так трудно понять!

– Летит! – крикнула Дайла.

От увиденного хочется вжаться в землю или…

– Бежим! – закричал я, и изо всех ног помчал вперед.

Остальные тут же последовали за мной.

Дайла и Ильич бегут плечом к плечу. Тимоха тянет за руку белую от ужаса Лилю. Прыщ, вопя в один миг оказывается далеко впереди и скрывается в лесу светящихся колон. Страх рождает в человеке силу. Никогда бы и не подумал, что наш программист умеет так бегать.

Нас накрыла огромная тень.

– Петляйте! – крикнул Тимоха и дернул Лилю в сторону. – Так ему труднее выбрать цель.

Поздно.

Гремя стальным оперением, над нами завис огромный орел, способный не напрягаясь утащить лошадь. Воздух гудит, разрываемый взмахами исполинских крыльев. Пылающие глаза беспристрастно смотрят на сбившихся в кучу и съежившихся от ужаса людишек.

Хочется упасть пластом и, прижимаясь к земле, заползти в какую-нибудь щель. Взгляд мечется из стороны в сторону в поисках укрытия. Но тщетны усилия.

Закатив глаза, обмякла Лиля.

Оскалившись, Тимоха поднимается навстречу птице.

– Не возьмешь! – кривится страшной гримасой его лицо. Буграми вздымаются мышцы, под рваным спортивным костюмам. Молния на адидасовской куртке разошлась, обнажая идеальные кубики пресса.

Удар.

Птица лишь вздрогнула. Фламберг со звоном отскакивает от оперения, рассыпая градом искры. Мне даже показалось, что на мгновение в безжизненных глазах цвета пламени мелькнула насмешка.

Взмах крыльев и Тимоху воздушным потоком пригибает к полу. Клекот подобный грому лишает воли и оставляет внутри лишь страх.

Изогнутый клюв несется на опустившегося на колено Тимоху.

Гул точно от гигантского колокола рвет мозг и выдавливает глаза наружу. Дайла зажимает ладонями уши и вжимается в пол. Тимоха все-таки нашел в себе силы и встретил стальную мощь клюва встречным выпадом. От удара его бросило далеко в сторону. Ударившись об колону, он пару раз дернулся и затих.

Волна воздуха молотом прибивает к полу. Кажется, что вот-вот треснут под нажимом ребра. Краем глаза вижу смыкающиеся над Дайлой когти.

Кажется, что от страха я теряю рассудок.

Колоны превращаются в могучие дубы, а прозрачный пол покрывается травой и палой листвой. Вместо зловещего тумана над головой манящее глубиной чистое небо. Заливается в вышине пестрая птичка. Издалека несет свежей гарью. Клубится над лесом дымок. Туда мне и нужно. Деревья и кустарник расступаются, освобождая путь. Даже корявые корни жмутся к земле, стараясь не мешать. На встречу бегут звери. С ревом кружится на месте медведь с обгорелым боком. Всего лишь взгляд в его сторону и мишка, благодарно лизнув ладонь, скрывается в чаще. Живи любитель меда.

Вот я и на месте.

Полыхающий лес плачет мириадами искр умирающих деревьев. Жизнь превращается в пепел. Изнывая от боли, он умоляет о помощи.

– Я слышу тебя.

– Помоги, – стонет его душа.

Затем я и пришел.

-Будет дождь! – взлетела к небесам властная рука.

Дунул так необходимый ветер. Недовольно зашевелились на небосводе тучи. Не любят они, когда мы нарушаем их планы.

Вода стеной рухнула с небес не оставляя пламени ни одного шанса. Радуясь удобрившему грунт пеплу, скользнули к солнцу молодые ростки. Через несколько дней и следа не останется от черного шрама.

С шелестом склоняются к земле кроны несгибаемых столетних дубов.

– Мы ценим жизнь, но дарим смерть.

– Мы ценим жизнь! – закричал я, вскакивая на ноги и преодолевая силу воздуха. – Но дарим смерть!

От удара катана со звоном разлетается на две части.

С клекотом птица взмыла вверх.

Гарда и большая часть лезвия остаются в моих руках. На гладкий пол падают два куска металла.

Первый – острие. Мне даже нет необходимости поворачивать голову, чтобы посмотреть на второй. Я и так знаю.

– Он отсек коготь, – бормочет Дайла. – Коготь стража! Невозможно.

– Не одна ты удивлена, – говорит Ильич, помогая ей встать.

– Лежать! – крикнул я, и сделал Ильичу подсечку. Он падает, увлекая за собой девушку.

– Что ты себе позволяешь?! – кричит она и тут же умолкает от увиденного.

Сложив крылья, стальной смертью упала на пол птица.

Закусив губу, стараюсь, не моргнув выдержать натиск полыхающих глаз. От орла веет холодом и вечностью. Как тогда, на арене, меня словно осматривают изнутри. Перебирают по косточкам все поступки. Решают, жить мне или нет.

Клацая когтями по полу, птица приблизилась к Лиле. Пристально посмотрела на нее и громко крикнув одним взмахом крыльев перенеслась к лежащему в странной позе Тимохе.

– Ну и что ты натворила? – отбросив в сторону обломок катаны, я подхожу к Тимохе.

Тихо проклекотав орел толкнул клювом неподвижное тело. В исполине нет больше угрозы. Гордый хищник похож на кудахтающую у цыплят наседку.

– Чтобы дарить смерть нужно ценить жизнь, – Я провел рукой по скрежещущим под нажатием перьям. Словно глыбы льда коснулся. – Сила не в том, чтобы убить. Нет. Сила в том, что когда хочешь убить нужно уметь пощадить.