- Жми! - орет за спиной Стас. - Жми быстрее!
- Да жму я, жму! - огрызаюсь я, не поворачивая головы. А поворачивать ее, в общем-то, и некогда. Джип и так идет на скорости, значительно превышающей разумную. Вот уже минут десять мы виляем между обломками скал, прорываясь к выходу из кажущегося бесконечным ущелья. А на хвосте, постепенно догоняя, висят пяток тушканчиков-переростков, жаждущих употребить нас в пищу. Естественно, нас такая перспектива совершенно не прельщает, поэтому я и выжимаю из надсадно ревущего мотора последние лошадиные силы, стараясь при этом не перевернуться, налетев на очередной каменный обломок, или не сорваться в одну из глубоких воронок, нарытых вездесущими кротами.
Наш автомобиль хоть и является внедорожником, причем довольно-таки неплохим внедорожником, "мерседес" все-таки, с трудом преодолевает препятствия из завалов камней. На каждом новом валуне жалобно стонет правый задний амортизатор. Наверное, где-нибудь его зацепил острый обломок скалы. Главное, чтобы до дома выдержал, а там Малыш его подлатает, будет как новый.
Сначала преследователей было больше, но Стасу каким-то образом удалось подстрелить троих, несмотря на бешеные скачки машины. Не зря он считается у нас лучшим стрелком.
- Ты можешь ехать ровнее? - Стас отчаянно пытается поймать одного из тушканчиков в оптический прицел тяжелого карабина. - Хоть чуть-чуть? - В его голосе сквозят просящие нотки. - Хоть чуть-чуть. И я сейчас же этого гада приласкаю.
Под гадом он имеет в виду наиболее крупного тушканчика, метров на десять вырвавшегося вперед из прожорливой стаи своих сородичей. Пушистый зверек двухметровой высоты с легкостью перепрыгивает глыбы, которые мне приходилось объезжать, настигая нас. Его длинные мускулистые ноги более подходят для этого мира, чем колеса автомобиля. Были б мы на хорошей трассе, тогда я показал бы этой твари мощь человеческой техники! А так... Я тяжело вздохнул и резко вильнул рулем, проводя черное тело джипа по самой кромке кротовьей воронки диаметром метров в пять. Машина взбрыкнула задом и, накренившись на правый бок, выбросила из-под колес веер каменной крошки.
В ответ на мои маневры из-за спины раздался отборный мат, в подробностях комментирующий мой стиль вождения и здешние дороги.
- Извини. Отвлекся.
- Ты пореже так отвлекайся! - зло рявкает Стас. - А то потеряешь меня на очередном повороте!
Его упрек полностью обоснован. Из-за моей невнимательности мы могли попасть в лапы преследователей.
Впереди среди серых камней мелькнула полоса желтого песка.
- Вот черт! - громко чертыхнулся я.
- Что еще? - наклонился через спинку сиденья Стас. - Чем ты меня еще порадуешь?
- Песок! Держись крепче!
Он бросил карабин на пол и обеими руками ухватился за металлическую арку из труб, служащую крышей нашему открытому автомобилю.
Желтый пульсирующий свет резко выделяется среди серого окружения. Он кажется чем-то чужеродным на фоне высоких серых скал, обступивших нас с двух сторон. Такое впечатление, что идешь по длинному узкому коридору с грязно-серым потолком с засиженными мухами тусклыми лампами, отбрасывающими мутные тени на серые дешевые обои стен, и вдруг на полу видишь лужу желтой фосфоресцирующей краски.
Этот песок - одна из многочисленных загадок здешнего мира. Пятна фосфоресцирующего песка исчезали и появлялись сами по себе. За исключением свечения и столь необычного поведения, это был по виду самый обычный песок. Лена в шутку называет его "бродячим лишаем". По-моему, она не совсем права, лишай вроде не желтого цвета, разве только если намазать его йодом.
Но на этот раз я увидел обычный песок, что и вызвало мое волнение. Наличие полосы песка означает буксование и, следовательно, потерю скорости. А если потеря скорости, то сокращение расстояния между нами и тушканчиками. А если сокращение расстояния...
Я прервал логическую цепочку с невеселым, по крайней мере для нас, концом и приготовился к резкому торможению.
Если мы влетим в это препятствие на большой скорости, очень высок шанс, что нас занесет и ударит о близлежащие скалы.
- Тормози! - взволнованный хрип попутчика над правым ухом заставляет меня вздрогнуть.
- Знаю! - огрызаюсь я, не отрывая глаз от приближающегося препятствия. Не мешай!
Расстояние до желтого пятна уменьшается с каждой секундой. Чуть-чуть сбрасываю скорость. Лидер тушканчиков, увидев, что жертва сбавляет ход, задрал голову вверх и издал радостный протяжный вой. От этого воя пошел мороз по коже и мерзко заныли зубы.
Только бы нас не занесло. Только бы проскочить. Руки, затянутые кожаными перчатками, крепче ухватили руль, готовясь к резким маневрам.
Отстающие сородичи подхватили вой вожака, и ущелье заполнилось мерзкими звуками, многократно отражаемыми скалами. Позвоночник завибрировал в тон многоголосому вою, извещая о пробуждении уснувшего на время страха.
Мимолетный взгляд в зеркало фиксирует уменьшение расстояния и радостно задранные хвосты преследователей, скачущих, как кенгуру, от одной ровной площадки к другой.
Ох уж эти хвосты...
Именно из-за длинных, более двух метров, хвостов с пушистыми кисточками на концах эти зверюшки получили столь безобидное название. При первом знакомстве с этими существами мы приняли их за мирных травоядных. Такое заблуждение продлилось недолго. Во время одного из выездов к шахте погиб Артур, получив удар кисточкой по спине. Его кожаная куртка и большая часть спины мгновенно превратились в жидкий студень, который сразу же принялся слизывать языком молодой тушканчик, до этого прятавшийся за выступом скалы. Мы подоспели через минуту и изрешетили тварь в упор из автоматов. Но Артуру помогать было уже поздно: какая-то жидкость, вырабатываемая хвостовыми железами, растворила большую часть его торса, оставив целыми только кости. Однако мы обнаружили, что он еще жив. Сквозь белую решетку ребер и комки полурастворенных внутренностей виднелось все еще пульсирующее сердце. Он пытался нам что-то сказать, его рука судорожно дергалась, сжимая так и не пригодившийся автомат. До сих пор помню, как билась в истерике Аня, не отрывая взгляда от умирающего Артура. Помню бешеные глаза Мичмана, разряжавшего обойму в уже давно мертвого зверя. Это было почти полгода назад.
