Путь-дорога - [20]
— Ну, спрашивай! — подтолкнул Геньку мальчишка поменьше.
— Да, спросишь! Отец знаешь какой: сейчас прогонит!
Генька вскарабкался по лестнице, толкнул дверь и встал на пороге. Со света он не сразу всё разобрал: стучит и гремит что-то, сыплются искры, журчит вода… Генька разглядел у станка Яшку и дальше, у соседнего станка, Максимку, стоявшего к нему спиной.
— Тебе что здесь надо? — строго спросил мастер, заметив у двери Геньку. — Ступай, ступай, нечего здесь мешать.
Генька попятился к порогу и вдруг выпалил:
— А там с перегона один начальник с погонами приехал, говорит: «Не знаете, где он работает?» А мы знаем, так и сказали. «В механической, вот где».
— Да кто приехал? Кого тебе надо?
— Они дрезиной с Игнатием Ивановичем с перегона приехали! — крикнул Генька. — Про Руднева вашего спрашивал полковник — то, вот про кого!..
Максимка растерянно посмотрел на мастера, на Яшку. Потом, решительно буркнув: «Болтает он, какой ещё полковник, некому меня спрашивать!..» — вернулся к станку.
Но мастер задержал его:
— А может, не выдумал он? — и, кивнув на висевшие в простенке часы, прибавил: — Прибери инструмент и сбегай узнай, время шестой час уже, кончать вам пора.
Максимка не спеша и тщательно, всем своим видом показывая, что генькины слова не приняты им всерьёз, обмёл стружки со станка, протёр паклей стол, долго возился у шкафчика с инструментами. Хотел скинуть спецовку, но, подумав, как был, с грязными руками, в промасленной куртке, прошёл через мастерскую, на ходу тихо сказав мастеру:
— Я схожу, узнаю, вернусь сейчас.
Яшка проводил его любопытными глазами.
Максимка увидел Геньку и ещё двух мальчишек у леса, против вагона, где живут Игнатий Иванович и Татьяна Ивановна.
А между ними, чуть наклонившись, слушая Геньку, стоял какой-то военный в фуражке, с чемоданом. То ли поворот головы, то ли движение руки, которым военный поправил фуражку, поразили вдруг Максимку, но его сразу точно толкнуло что-то. Ноги сами рванулись вперёд…
Задохнувшись, испуганно и радостно вглядываясь в военного, Максим выпрямился и, подавшись весь вперёд, наперерез, мимо волейбольной площадки, побежал к лесу. «Николай Антонович, он, неужели?.. Да нет, обознался я…»
— Николай Антонович, вы, правду вы? — не помня себя, громко крикнул Максимка.
Военный обернулся, протянул к Максимке руку и шагнул навстречу:
— Максим, ты? Он, он самый. Максимка, дружок! Здравствуй, здравствуй, братишка!.. Вот и нашёл я тебя, здравствуй!..
Разговор по душам
— …Думаете, я о своих не помню вовсе? Помню, всё помню: и как вы у нас жили, и колхоз наш, только глаза закрою, перед собой вижу… Пашке я письмо написал, а председателю нашему… — Максимка провёл рукой по лбу, — председателю нашему здешний замполит писал… Думаете, я так, с плеча рубил, когда к вам в Москву уехал? Может, я ночей не спал, как мать умерла. А после тоже не сладко: ребята у нас в классе кому десять, кому одиннадцать лет, только я один такой. Вот я и решил работать!..
Максимка потупился, замолчал.
Они с Николаем Антоновичем сидели у озера. Отражаясь, качались в воде низкие ветки ивы.
— Да… Вот как всё у тебя сложилось… — тихо сказал Николай Антонович. — Письмо твоё мне соседи, когда приехал, отдали, от Игнатия Ивановича вскоре ещё одно пришло. И вот я выбрался к тебе, чтобы обо всём узнать. Значит, работаешь, а ученье бросил?..
Николай Антонович задумчиво смотрел на Максимку.
— Меня уже месяц как учеником в механическую перевели, знаете? — Максим робко поглядел на Николая Антоновича. — А вначале сорвался я тут было… Думал, справлюсь, а вышло плохо. А вы-то сами как живёте? Теперь и звание у вас другое, я и не поверил, когда Генька сказал: к Рудневу полковник приехал!
— Я-то что, хорошо. А вот как ты дальше жить будешь, об этом подумать надо! Ведь ты для меня теперь, — Николай Антонович ласково притянул Максимку за плечи, — ведь ты для меня теперь, Максим, вроде сына. Так, что ли?
Максимка нагнулся, крепко, обеими руками, стиснул руку Николая Антоновича.
— Эх, Николай Антонович, рад я вам сильно, сказать не могу! И за эти ваши слова вам от меня спасибо! — он порывисто прижался к нему, откинулся назад. — А про себя скажу: я здесь на поезде точно не два месяца, а полжизни прожил! Мне другой работы не надо! Вот только бы подучиться, а потом на путях, на ремонте, ох, и работал бы я! Здесь машины какие: одна за двести человек управляется! А ещё есть такие, что сами пути новые укладывают! Вот бы мне на такой механиком или кем ещё… Сколько их, железных дорог! Всю страну можно объездить. Новые пути проложить, и в степи и по горам! Я и сам бы чего придумал, как побыстрей.
Максимка замолчал. Николай Антонович попрежнему задумчиво слушал его.
— Что же, цель у тебя хорошая. Максим, — сказал он. — Добиваться надо. Я тебе во всём помогу. Одно меня тревожит, — Николай Антонович вдруг нахмурился и оглянулся на темневший за лесом поезд. — Только, кажется, и об этом здесь уже подумали. Мне Игнатий Иванович писал… А хорошо у вас тут!
Максимка радостно поднял глаза.
Максимка затаил одно желание вечером, когда вернётся с перегона Осокин, он отведёт Николая Антоновича в клуб и познакомит его с Осокиным. С волнением ждал Максимка этой минуты. Не было для него никого лучше, чем эти два человека!
