Путь бесчестья - [61]

Нет, письмо самое, что ни на есть великокняжеское, его высочайшей рукой и подписанное. Я всего лишь обратился со смиреной просьбой к богам — они-то и внушили ему, писец письмо-то перепутал, и вместо одного — другое на подпись подсунул и отправили не тому кандидату. А я здесь не при чем? Ишь, вздумали старца в нечестной игре упрекать! — напустился жрец на меня.

— Ладно, ладно старче, — примиряюще сказал Задира, — мы не хотели вас обидеть. Сами понимаете, до наших грешных голов не добралась еще божественная милость.

— Сами, сами не заслужили, — проворчал старец. И весьма довольный своим положением, хмыкнул.

— Хорошо, старший отец, — не отставал от него я, — вы рассказали про одного зловредного конкурента, но ведь есть еще и другой. Как вы с ним-то намерены справиться?

— Женщина, женщина, коренье всех бед наших, там, где не помогают боги, все сделает она, нечистая. На дальней стороне княжества есть именьице, Зазинберг судится из-за наследства. Пока длится тяжба, дом пустует, оно по закону ничье, если кто в него въедет и проживет более трех дней — тот и будет законным наследником. Пока Зазинберг готовится к обряду, его сестрица, зная об этом, договаривается со стражей и въезжает в дом. Эти сведения доносит да нашего Зазинберга птица синица на хвосте, и он мчится туда охранять свое наследство.

— Великолепно придумано! Вы великий стратег, старче!

— А то! Мне лет-то сколько, батенька!

— Сколько?

— Оооо! Сам не помню.

— Что варится у тебя в котелке? Такой дивный аромат!

— О, это, — равнодушно махнул рукой жрец, — отвар забвения. Я иногда принимаю его, чтобы расслабиться и уйти от суетных забот противного мира.

— Зачем?

— Чтобы продлить себе годы жизни, зачем же еще! Надо иногда забывать о том, кто ты и что ты. Не навсегда — а так на время. Тяжело нести груз собственного бремени. Память о себе — худшая из зол в нашем мире.

— Как долго он действует?

— Может месяц, может неделю. Этой бутылки хватит на полгода. Хорошее дело. Настоятельно советую вам его попробовать.

— Часика на полтора согласен, а больше не стоит, — сказал я и попросил у старика этот полезный напиток.

Мысль о том, что нашел золотую жилу в виде этого ценного снадобья, жгла, как раскаленное железо.

Старик, на удивление легко, согласился поделиться своим достоянием. Он отлил мне половину бутылки. Сам же он тут же приложился к питью, и счастливо и блаженно смотрел на нас, словно видел впервые.

"Он забыл: кто мы такие!" — возбужденно думал я, радуясь своему открытию, и начал стремительно проворачивать в голове план авантюры. Какой-то бес заронил в нее мысль о том, как хорошо можно поживиться на этом празднике дураков.

В течение вечера я неоднократно подливал старцу напиток и, таким образом, он уговорил половину бутылки.

Едва старика сморил крепкий сон, как я обратился с созревшей у меня идеей к Задире.

— Не думаешь ли ты, брат Задира, что было бы неплохо нам с тобой заменить этого трухлявого старца в его нелегком деле проведения обряда, этого Эбурга, будь он неладен. И получить две тыщи золотых монет.

— Неплохая идея! — обрадовался Задира.

— И я так думаю, но, мой друг, есть препятствие.

— Какое же?

— Наша молодость. Иногда она оборачивается серьезным недостатком.

— Почему? — туповато спросил Задира.

— Ты что не слышал, что обряд этот проводится один раз в семнадцать лет. И если мы собираемся выдать себя за опытных жрецов, то должны были провести его хоть раз в жизни. Теперь посчитай. Сколько тебе лет? Мне кажется, мой возраст близок к тридцати пяти.

— А я про свой — ничего не знаю, — сокрушенно сказал Задира.

— На вид тебе не более тридцати.

— Так что из того?

— А то, что владетельному князю покажется весьма странным то обстоятельство, что мы семнадцать лет назад, в столь молодые годы, могли проводить важную церемонию.

— Да, — горько вздохнул Задира. — А жаль! Мы могли бы неплохо поживиться на этих глупцах.

— Погоди! — воскликнул я. — На этот счет я нашел достойное объяснение.

— Какое же?

— Мы — жрецы. Наш молодой вид — не более чем награда, полученная от богов. На самом деле мы с тобой — куда старше. Лет по сто нам — не меньше!

— Ну да! — удивился Задира.

— А ты сомневаешься? — строго спросил я, — и, вложив в свой голос весь запас уверенности, какой только можно представить, очень убедительно сказал:

— Тебе — девяносто девять, а мне — сто два.

— Ух, ты! — выдохнул Задира. Кажется, он проникся и начал приспосабливаться к легенде.

— Но как же…?

— Нас примут спокойно. Мы всем дадим напиток забвения, украденный у старца. Подмешаем в вино. У всех слегка отшибет память. Ты будешь отвлекать виночерпия, а я подмешаю отвар забвения в вино.

Итак, план созрел. Осталось — добраться до города и уточнить детали.

Мы уложили старца на сухую травяную подстилку в его шалаше, а сами выехали в ночь, чтобы под утро быть в стольном городе.

Город как город, наверное, оттого, что мы не выспались, он показался нам…чуточку…заурядным. Но, помня, что прелесть этого города во все не в его красотах, мы направились прямиком во дворец.

Князь был действительно молод. И у него было такое…наивное лицо. Почти такое же, как у его супруги, милой блондинки. Рядом стояли два отличных парня — соратники и верные друзья. Один советник был мужчиной зрелых лет. Но их компания внушала нам мысль, что мы попали по верному адресу. Молодые люди жаждали развлечений. Этот обряд был отличной возможностью повеселиться.