Пустыня - [11]

И для этого он меня звал? Гонял за мной целого генерала? Вот чтобы поздравить с победой?

Нет, мне, конечно, лестно. Но всё-таки, всё-таки…

И только уже по пути в Москву (вёз меня уже сержант) я понял: нет, Андропов не хотел меня видеть! Андропов хотел, чтобы я его увидел. Увидел и предупредил о нездоровье. Видно, сделал выводы из предыдущей нашей встрече. Устранил причины и лечит последствия. Потому и выглядит много лучше прежнего.

Вот и хорошо.

А почему послал генерала?

Для авторитета. Для моего авторитета. Увидят чемпионы мира — или люди, их встречающие — то, что меня возит сам генерал-майор — и проникнутся. Откуда узнают? Узнают! Встречающие-то тоже не лыком шиты. Подкованы. На все четыре подкованы.

Но это не объясняет нервозность Евгения Михайловича. Что-то есть ещё, то, что мне пока неизвестно.

Сержант довёз меня до «Москвы». Я заселился, привёл себя с дороги в порядок. Позвонил в Черноземск, поговорил с девочками. И просто поговорил, и о делах.

Тут пришел Жуковский, из «Советского Спорта». Об интервью мы договорились загодя. Народ хочет знать подробности турнира.

Я и рассказал подробности. О скромной жизни простых американских тружеников. О нелегкой судьбе западных шахматистов, вынужденных кочевать с турнира на турнир. О жесткой конкуренции в мире, где человек человеку волк. О полном превосходстве советской шахматной школы: у меня первое место, семь из семи, у Тиграна Вартановича — второе, пять с половиной очков, и у Василия Васильевича третье, пять очков (о том, что третье место со Смысловым разделили ещё четверо, уточнять не стал, сочтя такие подробности лишними). Жители Лоун Пайна внимательно следили за нашей игрой, видя в нас не только шахматистов, но и представителей страны победившего социализма, страны, где государство помогает талантам на протяжении всей их, талантов, жизни.

И стал нахваливать Петросяна и Смыслова. Могучие таланты, глубочайшее понимание шахмат, боевой характер… На самом деле не нахваливать, а отдавать должное. Всё это — и талант, и понимание шахмат, и характер — у них не только было, но и осталось.

— Да, Семен Артемович, о своих товарищах-соперниках по этому турниру я самого высокого мнения. Я помню все партии, сыгранные и Смысловым, и Петросяном. И советую каждому, кто хочет достичь шахматных вершин, самым внимательным образом изучать творчество наших великих современников, Василия Смыслова и Тиграна Петросяна. Я сам, раз за разом разбирая их партии, нахожу новые идеи, помогающие мне лучше постичь необъятный мир шахматной игры.

А мои планы? Мои планы — готовиться к межзональному турниру. Как? Секрета нет. Эффективное мышление! Отказ от вредных привычек! Физкультура по системе профессора Петровой! Ну, и собственно игра в шахматы. В каких турнирах собираюсь участвовать в ближайшее время? Читатели «Советского спорта» узнают об этом первыми.

На этом мы расстались. Семен Жуковский отправился в редакцию, готовить материал к завтрашнему номеру, а я поехал в Большой Театр.

Он, театр, готовился к юбилею. Отреставрировали, подновили.

И да, наша опера идет по-прежнему. Даже лучше, после публикации повести Брежнева билет достать стало ещё труднее. Синергия!

Но мне местечко нашлось. В ложе «Б». Среди людей мне незнакомых. Но так даже интереснее, можно наблюдать живую реакцию, реакцию, не смягченную нежеланием огорчить автора.

Маменька сегодня не играет. На сцене сменщица, но тоже хорошо.

А маменька готовится к юбилейному концерту. Этот концерт готовят, как к самой главной премьере. Большому — двести лет! Лучшее из лучшего! И — маменька поет арию из нашей оперы. Очень, говорят, Леониду Ильичу она нравится. Ария то есть. И опера. И маменька, да. Был выбор: либо партия политрука, либо певички-разведчицы. Хотели поставить в юбилейный концерт политрука, но, узнав стороной предпочтения Брежнева, заменили на певицу. Оно и веселее будет. Тут Леонид Ильич с народом солидарен: больше исторического оптимизма!

И ещё… К двухсотлетию театра намечается раздача слонов. И маменька надеется крепко. Но вслух говорить об этом нельзя. Артисты люди суеверные. То есть наградами не обойдут точно, но вот какие это будут награды? После отъезда Вишневской на самом верху обиделись: даёшь-даёшь этим артистам звания и ордена, а они бегут! Но другие считают, что настоящие патриоты, те, кто убежать может, но не убегает, страдать не должны. Наоборот. За верность идеалам коммунизма следует поощрять!

Так что посмотрим.

Но маменька вся на нервах.

В антракте люди оглядываются, смотрят, кого-то выглядывают..

— Что-то случилось? — спрашиваю.

— Говорят, автор присутствует, — отвечают. — Тот самый Чижик, победитель Фишера.

И я решил потихонечку уйти. На всякий случай.

Решил — и ушёл.

Всё равно ведь знаю, чем опера закончится.

Наутро новые дела.

Сначала — сон. Обыкновенный сон, нужно восстанавливаться после тихоокеанского времени. Потому проспал до девяти. Для Москвы это поздно.

Потом пришлось ехать в Спорткомитет. Отчитываться о результатах турнира. Мы, участники, отчитываемся, а чиновники оценивают наш отчёт.

Чемпионы уже были здесь. И поприветствовали меня вполне корректно. То ли повлияла статья Жуковского, то ли генерал на «Волге», то ли домашняя обстановка сняла напряжение.