Пустыня - [13]
Когда я ехала в двадцать седьмом трамвае, развёртывающиеся передо мной улицы и Коптевский рынок во всей силе пробуждали болезненные и печальные воспоминания.
Потом как-то поулеглось. Надо заметить, едва ли не на следующий день, как прогнала, почувствовала облегчение. Нет пристального прокураторского взгляда, когда прихожу домой, нет подозрений и оскорбительного «дыхни», если вдруг, по его мнению, не вовремя почищу зубы. Никто не приникает с той стороны телефонной трубки ухом, чтобы узнать, с кем и о чём разговариваю. Словом, странные вещи творятся на свете. Очень.
Короче, что-то внутри хрустнуло, и больше я уже не могла. Бабушка сказала: смотри сама, я ничего не могу сказать. Просто больно видеть, ты как, так и будешь терпеть всю жизнь?
И впрямь, такое вынес бы лишь ангел, да и тот, с кого в прошлой, земной жизни кожу содрали — великомученик и страстотерпец.
Я отряхивалась от воспоминаний о факультете, которые застили факультет реальный. В университете больше никого не знала, но всё время ждала, что из-за угла вынырнет кто-то знакомый, хотя бы Анечка подбросит шляпу и прошепелявит что-нибудь, по её мнению, остроумное. Но… И я решила погрузиться с головой в тему дипломной работы: «Проблема свободы в философии Шеллинга». Читала и перечитывала старинные трактаты и уже написала на внутренней стороне последней обложки конспекта: «Свобода есть. Она существует. И в этом одна из её неразрешимых загадок».
Перечитываю набранное. Кто бы ты ни была, мне жалко тебя, что тебе приходится пережить те минуты, в которых ты и пишешь всё это. Но ещё как-то жальче того, из-за кого ты пишешь.
Не важно даже, прочитает он или нет. Думаю, нет. Никогда не прочитает. Если бы он был тем, кто мог бы прочитать подобное, такое никогда не было бы написано. Не так ли? Здесь действует обратная взаимосвязь, колбы песочных часов переворачиваются, и время покорно течёт в обратную сторону.
На главной ялтинской площади, где памятник Ленину, собралась небольшая, редкая, негустая толпа. Я шла мимо, как всегда, к морю, у нас назначена встреча, а здесь рядком на лавочке посели: бабушка в красном с серебристыми нитями газовом шарфике (помните такие?), женщина в чёрном клубке мнимошикарной прически, с чёрными глазами и бровями, старик с набором медалей во всю грудь, что твой маршал. И заслонённый красными флагами оратор на трибуне у подножия памятника взывал:
— Слава Советскому народу! Да здравствует Великий Окрябрь! Да здравствует восемьдесят седьмая годовщина Великой Октябрьской социалистической революции…
Я смотрю какое-то время на собрание, делается так больно, ухожу побыстрее. Вослед ещё долго несётся надтреснутый голос, отдаётся в снастях кораблей у причала. Речь перескакиет с предмета на предмет, рваная, отчаянная, как вопль о помощи:
— Неправда, что Украина проголосовала за Януковича. Не верьте, товарищи! Пятьдесят процентов людей вообще не пришли на выборы… Наша коммунистическая партия увеличилась на семьдесят человек. Не так уж и много, но люди пришли с сознанием, что здесь они не сделают карьеры, не получат почестей, чинов и денег. Они знают, что всё делается на общественных началах, но пришли. И многие нам сочувствуют, товарищи! А пенсия, которую вам выдали, сорок два доллара, не пенсия, а единовременное пособие, которое выплатили, чтобы вы продали свои голоса, и эти сорок два доллара можно перевести как тринадцать серебренников, товарищи!..
Море бущует в двух шагах, митинг бушует тоже. Второй голос раздаётся, когда я уже на набережной. Зачитывают резолюцию собрания. Дрожит беспомощность и волнение, слова о том, что мы проиграли в холодной войне, тонут.
Мы проиграли…
Сейчас уже никто не оспаривает.
Голос затихает в отдалении, иду по новому променаду города, наивный буржуазный шик ресторанов действительно мало похож на то, что я тут наблюдала тогда.
У моря как-то сразу забываю и о митинге, и о «тогда», и о Москве, и о тебе, кто б ты ни был, бесконечный расслаивающийся, удваивающийся, тысячекратный отсутствующий собеседник.
Море нынче похоже на давнее, запомненное, первое в жизни, начавшееся в ней с первых дней. А кстати, что родное — Японское, узнала только потом. До того просто: море. Как одно на планете. А уж остальные носили имена — Азовское, Чёрное…
Летом Крымское небо нестерпимо синее, настолько, что и море тоже, словно бы в подражанье. Оно даже не знает, что синее морям не к лицу. Не догадывается, насколько больше им идёт серое, стальное, вороное, свинцовое.
Ноябрьское небо выцвело, как простынь, забытая хозяйкой на турнике во дворе. И море вполне приемлемого вида: тёмно-бирюзовое, мутно-зелёное. Забавно — приходит свежее сравнение, ничего не скажешь: «цвета морской волны». Самая первая моя зубная щетка, с рыже-белой натуральной свиной щетинкой, была такая: густого зелёного тускловатого цвета. Потом подевалась куда-то…
То было в Дунае, я любила её за цвет, а цвет любила благодаря морю, конечно.
Дунай. Богом и людьми забытое место. Вероятно, здесь уместен был бы рассказ, короткая предыстория… Точнее, история моей семьи, которая представляет собой историю любви моих родителей, в которой, в свою очередь, отсвечивает история страны. Дом, который построил Джек.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В третьем номере «Нового мира» за этот год вышел роман «Больная» прозаика и критика Василины Орловой. Ещё до появления романа в печати Орлова в своих интервью не раз упоминала о работе над произведением, в котором затрагивается тема человеческого безумия. Этот интерес она называет естественным, «ведь речь идёт о таких состояниях сознания, которые всегда сопровождают человека, особенно если ему кажется, что он далёк от них как никогда». В «Больной» как раз предпринята попытка сублимировать и интерпретировать эту проблему глазами главной героини.
Книгу «Квартет» составили четыре повести, написанные в Москве на меже веков, в нулевые годы: «Голос тонкой тишины», «Бульдозер», «Трапеза богомола», «Здешние». Офис и психиатрическая лечебница, редакция газеты и телестудия, детский дом и кабинет следователя, монастырь и мир — вот обстоятельства места, в которых действует наш современник и наша современница. В окружающем безумии единственное реальное поле сражения добра и зла — это душа человека. И сражение продолжается.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».