— Она скапливается в теле и вокруг.
— Верно. Ещё пара часов и тело может обратиться. Сначала это будет не особо сильный мертвяк. Скорее всего он даже шевелиться не станет. Будет лежать и копить силу, тихо мутировать. Через час он превратится в тварь, способную убить неподготовленного человека. Ещё через час — разорвет практика твоего уровня. Через сутки потребуется маг, чтобы успокоить чудовище.
— Почему тогда тело лежит здесь?
— Потому что я сказала, что загляну. Смотри.
Морис провела рукой над телом, вытягивая злобу. Но это была не привычная мне энергия. То, что разлито в окружающем мире не имеет оттенков. У этой же энергии был отчетливый привкус холода и праха. Энергия смерти?
— Какой вывод ты сделаешь из этого, птенчик?
— Что даже в трупе можно найти то, что сделает тебя сильнее.
Иногда я мог говорить то, что от меня ожидали услышать.
— Неплохо. А теперь пробуди дар папочки и как следует очисти труп. После этого его сожгут.
Морис отошла в сторону, давая мне заняться делом.
***
Закончив дела на заставе, отправились дальше, но перед этим Морис взяла багги. Машина, работающая на злобе, способная быстро гонять по пустошам, пескам и проходить через мелкие препятствия. Я такие один раз видел, когда мы с отцом шли через пустоши. На караван налетели рейдеры, сидящие в багги. Шумные машины, их засекли издалека и когда рейдеры проехали мимо, то два отряда обменялись выстрелами. Тогда их попытка ничем для них не закончилась, но я запомнил этот эпизод.
Рулить мне не дали. Женщина сама села за руль и вскоре застава оказалась далеко позади. Но ехали мы не долго. Морис завернула за одну из торчащих скал, где сохранялась хоть какая-то тень, остановилась и заглушила мотор.
— Продолжим наш разговор, птенчик. — сказала она, выбираясь наружу. — Мы говорили о симбиозе двух каст: работников и воинов. Одни выращивают пищу и платят дань, другие защищают. Для подготовки воинов нужны ресурсы. Но это не всё. Что ещё?
Если речь не про другие виды материальных ресурсов, значит Морис спрашивает про какую-то другую область, про что-то эфемерное, но важное.
— Готовность сражаться? Мотивация попасть в секту? — я тоже выбрался из багги и встал напротив женщины.
— Это да. Но готовность и мотивация относятся к отдельному человек. Я же спрашиваю про организацию всей секты.
— Доверие?
— Тоже верно, но здесь доверие играет не самую важную роль. Думай.
— Верность.
— Да, ты прав. Верность, дисциплина и четкая иерархия. Почему это важно?
— Я не знаю.
Впервые Морис показала силу. Сгусток черноты сорвался с её ладони и влетел мне в грудь. Вспышка боли затопила сознание и я рухнул на колени.
— Ты даже не потрудился подумать, птенчик. — нависла она надо мной. — Ещё и слабый удар пропустил.
Стиснув зубы, я медленно поднялся. Злоба была тут как тут. Я ощутил гнев и желание ответить ударом на удар.
— Ну попробуй, если хочешь, — Морис откровенно насмехалась, — Может, если преподать тебе урок, начнёшь лучше соображать.
С трудом, но я подавил гнев. Почти.
— Это важно, — ответил я, цедя сквозь зубы, — Потому что нужно исполнять приказы, а не медлить. В бою промедление или сомнения могут стоить жизни.
— Не только в бою, птенчик.
Помолчали. Я не хотел смотреть на Морис и отвернулся. Вокруг, куда не глянь, либо торчащие огрызки скал, либо выжженная земля, с редкими вкраплениями растительности и палящим солнцем над головой. Смотря на этот пейзаж, я в очередной раз убеждался, что выжить здесь одному — крайне затруднительно. Это хоть как-то смиряло гнев. Нужно успокоиться.
— Скажи мне, птенчик, что произойдет с сектой, если один из её членов предаст? — Морис не собиралась останавливаться в своих неоднозначных вопросах.
— Ничего хорошего.
— А конкретнее?
— Думаю, прольётся кровь. Смотря что за предательство.
— Допустим, небольшое. Кто-то решил подзаработать, вступил в сговор. Как поступить с этим человеком?
— Вопрос ведь не гипотетический? Кто-то предал секту?
— Допустим. Отвечай.
— Ты к чему-то меня подводишь, учитель. Почему бы не сказать прямо?
— Потому что я хочу научить тебя думать и видеть жизнь такой, какая она есть. У тебя слишком много опасных иллюзий. Скажи мне, добренький-мальчик, что же делать с предателем?
Я вспомнил Майки. Как он сначала отдалился, потом вызвал меня на бой, а когда проиграл, попробовал прирезать ночью. Ему это не удалось и он обратился в чудовище. Несколько рабов злости погибло. Не самых плохих представителей.
— Изгнать.
— Вот так просто? — глянула на меня женщина, — А если по вине этого человека кто-то погиб и секта понесла потери?
— Я не знаю! Могу догадаться, что правильный ответ — убить!
— Если хочешь, то называй это потерей девственности. Жизнь не состоит из хорошего и плохого. Она состоит из выборов. Иногда это хорошие выборы. А иногда приходится выбирать между одной смертью и многими смертями. Так чем же руководствоваться в этом случае?
— У меня нет ответа. Ударь ещё раз, если хочешь. От этого мудрости у меня не прибавится.
— У меня для тебя припасено кое-что похуже, чем боль, — ответила Морис и зашагала дальше.
Почему-то этот день окончательно перестал казаться хорошим.