Пусть всегда светит солнце - [11]
Кара-бай кружил по степи. Волчок вертелся вокруг лошади, хватал ее за морду, за хвост, заворачивая назад, к ущелью, где лежал Харакпен. Кара-бай пытался ударить собаку плеткой, но Волчок ловко увертывался.
Кара-бай злился. Все шло хорошо: незаметно проскользнул через границу, установил связь с нужными людьми. И надо же было этому Самбе так сглупить!
Когда шаман вернулся от Давы и рассказал, что он бросил одну ампулу в урочище и припугнул Харакпена, Кара-бай выругался и ударил Самбу:
— Засохшая баранья лопатка! Кто тебе позволил самовольничать?
Шаман ползал у него в ногах, просил прощения.
— Ладно, — сказал Кара-бай. — Что сделано, то сделано. Надо уходить отсюда, и как можно скорее.
Уже далеко в горах, немного успокоившись, Кара-бай стал думать, как лучше выполнить задание. «От Самбы надо избавиться, — мелькнула у него мысль, — стар стал, болтлив». И тут случилось непредвиденное: в ущелье они напоролись на засаду. При первых же выстрелах под Кара-басм пал конь, а шаман в страхе ускакал назад.
Кара-бай отстреливался до последнего патрона. У него были еще и гранаты. Не раздумывая, он положил их под большой камень и взорвал. Камень покатился вниз, увлекая за собой все новые и новые глыбы. Обвал задержал солдат. Зато он очень помог Кара-баю: пока шумело и гудело в горах, он скрылся.
«Надо пробираться в степь, — решил он, — достать лошадь и отсидеться где-нибудь, пока пограничники ищут меня здесь».
Казалось, удача опять улыбнулась ему. Он сумел добыть у Харакпена лошадь и ускакать в степь. Правда, не удалось захватить оружия, да еще привязалась эта проклятая собака. Она не так уж страшна, но страшны ее визг и лай. Чего доброго, услышат пограничники.
Кара-бай спрыгнул с коня и пошел пешком. Он мог еще метнуть в эту чертову собаку ножом. И при первом же удобном случае он сделал это. Однако Волчок увильнул из-под удара и еще пуще залаял.
Обессилевший, Кара-бай сел на землю. Невдалеке устроился Волчок. Высунув язык, он дышал отрывисто и часто, не спуская глаз с Кара-бая.
Тогда Кара-бай снова вскочил на коня. Он зло ударил в его мокрые бока каблуками, но в это время сзади грохнул выстрел.
«Пограничники, — догадался Кара-бай, — выследили».
…Через месяц Кара-бая и шамана Самбу судили.
Илька
— Ох, Афанасий Гаврилович! — испуганно вскрикнула она, отскакивая в сторону.
— Что, Афанасий Гаврилович? — добродушно пробасил директор. — Пятьдесят лет Афанасием кличут. Но зачем же на человека кидаться? Так можно и с ног сбить.
— Простите, Афанасий Гаврилович, я — нечаянно.
— Этого еще не хватало, чтобы — нарочно.
Юлька взглянула на директора и, лукаво улыбнувшись, сказала:
— Да вам все равно не опасно.
— Что не опасно?
— Да разве вас собьешь? Вы вон каким вымахали — с места не сдвинешь. Вот ежели на вас тетю Тонну выпустить…
Директор громко расхохотался, сотрясаясь всем своим огромным телом. Действительно, я редко встречал такого громадного мужчину. Уж на что, говорят, бог меня ростом не обидел, а ему был чуть выше плеча. Юльке же, несмотря на то что она стояла на крылечке, приходилось смотреть на него снизу вверх.
— Как, как? — переспросил Афанасий Гаврилович. Как ты ее назвала?
— Тетя Тонна, — с невозмутимым видом повторила Юлька, — а что, разве не похоже?
— «Тетя Тонна», — посмеиваясь, повторил директор. — А что, пожалуй, она пудов на десять-двенадцать потянет. Видал, повернулся ко мне Афанасий Гаврилович, — какие у тебя в бригаде девчата будут — задиристые, зубастые. Тетя Тоня у них тут поварихой работает. Так они со уже окрестили…
— Ой, так ото наш новый бригадир? — и на меня из-за плеча директора с любопытством глянули голубые Юлькины глаза. — Морячок…
— Моряк! — строго подтвердил директор. — Он у вас тут порядок наведет. На флоте его к дисциплине приучили.
— А мы его женим! — выпалила вдруг Юлька.
— Как так — женим? — даже немного растерялся Афанасий Гаврилович.
— А просто — невесту подыщем да свадьбу сыграем. Вот он и будет у нас шелковый.
Она хотела было отпустить еще какую-то шуточку по моему адресу. Это я сразу понял, увидев, как озорно заблестели ее глаза. Но в это время ее позвала подруга:
— Юлька, иди сюда скорее!
Юлька спрыгнула с крылечка и побежала к брезентовой палатке. Я невольно засмотрелся на нее — так легко и ловко она бежала.
Юлька! А мне тогда послышалось — Илька. Я еще удивился, какое странное имя — Илька. Но, вслушиваясь в него, подумал: «И необычное, красивое имя — Илька». Так я ее потом и звал. Конечно, не вслух, а про себя.
Очевидно, директор заметил, как я смотрел на Юльку, потому что он как-то странно крякнул и сказал:
— Вот чертовка! — И добавил совершенно неожиданно: — А что ты думаешь, брат, — и женят…
Но я не обратил тогда на это никакого внимания. Мысли мои были заняты другим.
Надо признаться, настроение у меня было тогда неважное. Уж больно скоро я оказался бригадиром. Это меня угнетало. Совсем недавно я демобилизовался и решил поехать на целину.
