Пусть посмотрит в глаза граница - [24]
- Ну что у нас? Уже бум? Хорошо! - отметил он, когда ребята учили Удара ходить по буму.
Только что с достоинством прошёл по бревну Буран, за ним Удар. Очередь вести дошла до Мышойкина, но щенок, вздёрнув уши, тявкнул, зарычал и, отскочив, с любопытством посмотрел на Витю.
- А знаешь, что он спрашивает? - сказал Прыгунов.
- Что?
- «А сам-то ты умеешь?»
- А что тут такого! - сказал Витя, взбежал на бум и тут же, замахав руками, слетел вниз.
- Ну вот, видишь! А захотел научить собаку! Её не проведёшь! Учишь бегать - умей сам. Учишь на буме - сам не падай! - Прыгунов повернулся к Артамонову: - Так я говорю?
- А как же иначе! - согласился инструктор,-Только так и учим.
- А вы можете? - Мышойкин с ехидцей покосился на Прыгунова. Зина толкнула его в бок.
Но Прыгунов посмотрел на Витю, улыбнулся: «Пожалуйста!» - взбежав, спокойно прошёл по бревну, потом у конца развернулся в другую сторону и, сделав быстрое сальто, приземлился прямо возле Мышойкина.
- Вот так! - сказал Ломоносов.
А Витя спросил:
- И Майоров умеет?
- Майоров! Майоров умеет всё! - Загорелое лицо Пры-гунова так и вспыхнуло перед Мышойкиным.- Да что Майоров. Вот Ломоносов сможет! И Митя и Зина смогут. Правда? - спросил он у ребят.
Ребята кивнули. И Митя, подозвав Удара, повёл его по бревну.
- Ну вот, хорошо, хорошо! - сказал Артамонов, глядя, как ловко перебирает лапами Удар.- Хорошо.
И тут со стороны послышался суховатый окрик:
- Нельзя! Нельзя!
И все оглянулись.
Мышойкин уже стоял на лестнице у прожекторной установки, а маленький раскосый прожекторист Ибрагимов махал перед ним ладонью.
- Нельзя!
Прыгунов тоже хотел что-то сказать Вите, но, подумав, посмотрел на прожекториста:
- А может, покажешь ребятам прожектор, Ибрагимов?
- Нет,-сказал Ибрагимов.-Оттуда смотрите. А здесь нельзя. Сантиметр туда, сантиметр сюда, а нарушитель уйдёт. Это техника. - И, уже сам спускаясь по лестнице, показал на бум. - Пусть сначала на бревне хорошо ходить научатся.
Мышойкин заморгал. А Прыгунов развёл руками:
- Ибрагимов человек строгий. Заслужить его улыбку - это знаешь… А насчёт техники он прав.
- Да я на буме смогу, запросто! - оправдываясь, сказал Витя.-Тренироваться только надо! А бревна нет…
- Бревна! Во сказанул! - так и сорвался с места Алёша.-Да перед школой два бревна у самой дороги! Притащить, и всё!
- Пошли? - посмотрел на ребят Прыгунов.
- Мы сами! - сказал Алёша.
А строгий Ибрагимов улыбнулся Ломоносову:
- Хозяйственный. Как старшина. Ржавой банки не выбросит.
Все знали, что старшина по старинке на опасных участках навешал заграждений из пустых консервных банок, хотя приборов для наблюдения на заставе было хоть отбавляй.
Мальчишки рассмеялись, а Зина сощурила один глаз и что-то смекнула.
А через час, позвав на вышку Прыгунова, часовой протянул ему бинокль: по совхозной дороге три человека тащили на плечах бревно. Впереди шагал Ломоносов, посредине Митя, а сзади, вертя головой, Мышойкин.
Конечно, как Мышойкин сопел, то и дело поднывая: «Поосторожней, не наваливайте!» - Прыгунов не слышал. Но зато он хорошо видел, как, покачиваясь, будто на волне, бревно потихоньку приближалось к школе.
Но на этом дело не кончилось.
Через день-другой в совхозе обратили внимание на то, что из кюветов, с задворков пропали все валявшиеся там консервные банки. А ещё через пару дней, проезжая с КПП, начальник заставы Щербаков заметил за школой среди гигантских зарослей медвежьей дудки и лопуха какой-то непривычный блеск. Он подошёл к краю оврага и увидел, что возле увешанных банками и верёвками кустов второклассники Жучков и Жуков обыскивали первоклассника Ершова.
- Это что такое? - Щербаков показал на банки.
- Застава, товарищ капитан! - сказал, вытянувшись, Жуков.
- А вы что делаете?
- Нарушителя проверяем! Нас Зина поставила!
- Ну и что? Наш человек? - кивнул на Ершова капитан.
- Наш! - крикнули оба.- Из нашего первого класса!
И, садясь в машину, Щербаков улыбнулся: «Ну, кажется, дела пошли…»
Дела шли! Каждый день, после уроков, Зина выводила отряд малышей к оврагу, расставляла посты, обходила дозором школьный огород Варвары Ивановны и учила мальчишек различать следы, а тем, кто отличался в учёбе и охране «заставы», разрешала поводить по буму Удара.
- Молодец, Поросюша! - похвалил Ломоносов и принёс Зине целую сумку консервных банок.
Митя пришёл к мальчишкам с мелкашкой, и они целились по очереди в старый дубовый пень.
Каждое утро шагавшие по гребню Сладкой пограничные наряды замечали, как на соседней сопке, прыгая с камня на камень, поднимались по крутой тропе майоровские пионеры.
Как-то бегущих ребят заметил снизу приближавшийся к школе почтальон Свечкин, в сумке которого лежало большое письмо с штампом «Заказное». Было оно из маленького городка на Волге и летело к дальней заставе через всю страну целых восемь часов, да ещё сутки добиралось железной дорогой.
«Интересно, я к ребятам, а они - от меня, да ещё по сопке. Это что-то новенькое!» - подумал Свечкин.
Но больше других был удивлён переменами в жизни ребят Иван Кузьмич.
По утрам даже его Витя стал делать зарядку и бегать по буму. Валявшиеся как попало вещи сына теперь - во время сна - лежали, аккуратно сложенные, в готовности, на табурете возле кровати, а ботинки стояли под табуретом - точь-в-точь как у пограничников на заставе.
