Пусть посмотрит в глаза граница - [22]

- Вот это пёс, вот это, броня крепка, пёс! Тут уж в самом деле конец Патрикеевне.

Стало вечереть. И, потрепав на прощание щенка, ребята пошли по домам. Митя свернул к низкому деревянному забору, из-за которого, грустно улыбаясь, давно высматривала его мама. А Алёша отправился к санаторию через посёлок, приглядываясь - по ходу движения - к местности, а по дороге - к следам. Урок следопытства-то надо было закреплять сразу!

«Вот это,-заметил он шедший бочком отпечаток,-след Ивана Антоновича «Броня крепка». Сразу видно, прихрамывал. Вот здесь лапы Зинкиного Бобика. А вот - во быстрые! - от резиновых сапожек Марии Ивановны. Видно, в магазин бегала. То-то Бобка за ней следом катился!»

Всё было, а вот лисьих-то следов что-то не попадалось.

Зато то тут, то там неразлучно впечатывались в сухую дорожную пыль две пары следищ от рубцовых резиновых сапог и одна от заграничных туфель, которые они с Митей видели однажды возле костра. То-то возле жареной гусятинки выплясывали!

Алёша посмотрел вдоль улицы, тянувшейся через посёлок, и в самом конце её, у магазина, заметил три фигуры…

«Интересно, а сегодня у Таракановых лиса никого не сграбастала?» - подумал он, и тут же услышал шорох останавливающихся колёс, стук дверцы, и, оглянувшись, увидел выглядывающего из «газика» начальника заставы.

- Здравствуй, Ломоносов!-весело кивнул Щербаков.

- Здравствуйте! - ответил Алёша радостно: как это его запросто, по-свойски признали - и так улыбнулся, что Щербаков заметил в зубах у него просвет и охнул:

- Ох ты! А зуб-то где?

- Лечиться потопал! - отшутился Алёша.

- А сам откуда? - спросил Щербаков.-Из школы?

- Нет, с заставы!

- Что-то я вас сегодня не видел,-удивился Щербаков.

- Так вы на правый фланг ездили!

- Смотри-ка, всё узнал!-повернулся к шофёру Щербаков.- Ну-ка, садись, рассказывай, что там у нас было. Нам бы вроде по пути. Я ведь тоже до санатория.

- А что было…-сказал, забираясь в машину, довольный Ломоносов.-Занимались на снарядах. На кольцах да на буме!

- Ишь ты! А ещё?

- А ещё нам вручили на воспитание пса Удара!

- Да ну? - сказал с удивлением Щербаков.-Это кто же?

- Прыгунов и Майоров! - радостно доложил Алёша.

- Смотри-ка! - ещё больше удивился Щербаков.- Не ожидал, что Майоров такое может - своего любимого пса! Вообще-то, конечно, может! Человек он хороший! - сказал капитан.

- Ещё какой! - сказал Алёша и, понизив голое, добавил: - Одна только беда у человека…

- Какая?

- Так ведь сами знаете: ребятам писать - а у него ни одного нарушителя.

- Это точно! - согласился Щербаков.-Нарушителя ни одного… За то и знак ему дали «Отличник погранвойск», что на его участке ни одного нарушения. Может, видал?

Ломоносов кивнул: звезду с силуэтом пограничника он на груди сержанта приметил.

В это время машина подъехала к магазину, возле которого вразвалку стояли двое старых Алёшиных знакомых, а третий уже закрывал за собой дверь…

Щербаков неодобрительно качнул головой - видно, и ему надоели эти фигуры,-а водитель спросил:

- Товарищ капитан, разрешите сбегать за спичками?

- По-быстрому! - кивнул Щербаков и ещё раз присмотрелся к курившим шабашникам, а Алёша второй уже раз за сегодняшний день задал один и тот же вопрос:

- Товарищ капитан, как вы мыслите, если человек переходит все добрые границы, он - нарушитель?

- Ишь,- усмехнулся Щербаков, но, подумав, рассудил: - Если переходит наши законы, человеческие границы,-то нарушитель. Смотришь,-сказал он,-у него и документы в порядке, и у себя он дома, а на мой взгляд - нарушитель!

Последнее слово он произнёс безоговорочно.

Ломоносов что-то весело смекнул, будто взял на заметку, и сказал:

- Мама моя так и говорит про кое-кого: «Переходят все границы». А вот Иван Кузьмич,-тут Алёша посмотрел на Щербакова,-грустит: какая такая граница - ни нарушителей, ничего, хоть снимай её с дела!

- Ну это он зря,-улыбнулся Щербаков.-Граница, сам видишь, есть везде и во всём. Между хорошим и плохим, злым и добрым. А что касается нас -так я сам такой, что каждое утро обменивался бы на границе букетами. Хорошими букетами. Вон какие кругом цветы! - Он кивнул на сопки.-Только было бы всё хорошо! И в их доме, и в нашем доме. Мы ведь этого и хотим. Хотим, чтобы на другой стороне этого тоже всегда хотели. И верим, что так будет! А если не так,- сказал он,- мы вам букет, а вы нам дубинку - так уж извините! Так ведь?

В это время из магазина, пряча в куртку бутылку, вышел мужчина в «лисьих» туфлях. А за ним, подбрасывая коробок спичек, выбежал водитель, забрался в машину и взглянул на Щербакова: «Поехали?»

Скоро среди соснового бора забелел санаторий, над ним светлой ниточкой потянулся дымок. Это Иванов, Бугров, Фёдоров испытывал кочегарку: скоро, глядишь, и сорвутся первые холодные ветры…

Щербаков, посмотрев на дымок, подумал: «И заставе пора готовиться» - и, повернувшись к Алёше, спросил:

- А ты что, с Иваном Кузьмичом не ладишь?

- Так почему не лажу? Лажу! - сказал Алёша.

- А балуешь?

- Не очень. Ну бывает! От скуки! Хотел бы не ослушаться,-улыбнулся Алёша, -да не всегда получается.

- Это как же?

- А так! Кабы нескучно было, так я, может, самым послушным бы был! Смирным бы не был, а послушным был! - сказал он и вздохнул.-А тут чуть что - нескромный. Скажем, в космос запустят космонавтов. Ведь тоже хочется, правда? - спросил Алёша.