Пусть будет иначе - [14]

Моя форма, частью разорвана, частью сгорела. Поэтому я одел ту, что мне удалось раздобыть.

А может быть, просто решил дезертировать? - поинтересовался политрук, да к тому же у тебя и пистолет немецкий и нож, не понятно какой, - продолжил он, рассматривая нож Виктора, - Надпись сделана по-английски. Смотри-ка, Ефимыч, - подтолкнул он локтем своего соседа, тоже майора, однако, годами явно постарше этих двоих.

Тот взял в руки нож Романова и прочитал вслух надпись, сделанную на его клинке,

KIZER.

В самом деле, не понятно, - поднял он на Романова свои утомленные, но, в то же время, хорошие, как почему-то отметил про себя Виктор, глаза.

Чего ж тут непонятного? - ответил тот, на ходу придумывая версию, - Нож еще довоенный, мне достался от немцев еще в сороковом году, тогда мы с ними, на границе бывшей Польши, еще союзниками были. Вот мне и презентовал один Фриц этот нож в обмен на гармошку.

Говоря так, Виктор видел, как недобро ухмыльнулся политрук и уже приготовился к самому плохому повороту событий и, как показали дальнейшие события, оказался прав.

Если не возражаешь, майор, я его забираю, - политрук произнес это таким тоном, что было ясно, кто тут, на самом деле, командует.

Но, к его удивлению майор, на этот раз проявил несговорчивость,

Именно, что возражаю, - и, повернувшись к приведшему Виктора часовому, отдал приказ, - Проводи его к старшине. Пусть его переоденет, да отведет на позицию.

Как только Виктора вывели из палатки, политрук резко высказал свое недовольство решением майора,

Потакаешь предателям и дезертирам, Ефимыч. Предупреждаю, что буду вынужден подать рапорт на твои действия в политотдел дивизии.

Остынь Павел Андреич, - охладил его майор, - Чтобы рапорт подать, надо еще этот день пережить. Нам каждый человек сейчас, на вес золота, каждый патрон на счету, а этот и сам из окружения вышел и девушку вывел и еще оружие трофейное с собой принес.

Если только трофейное, - не хотел сдаваться замполит.

Татьяна почувствовала, что пора и ей вставить слово,

Между прочим, - сообщила она этим командирам, - Этот человек, своим ножом при мне двух фашистов убил.

Вот как? - удивился командир дивизиона, имени которого Таня пока не знала, - Как же это он так сумел?

В лесу, ночью, когда мы наткнулись на немецкий лагерь.

Ну, если все так, как ты нам рассказала, то видать, что он боец неплохой, - одобрительно покачал головой пожилой майор, тот самый Ефимыч.

Только политрук не склонен был верить и этой незнакомке.

С тобой самой сначала надо разобраться, кто ты такая? Может быть немецкая шпионка?

А эту - в санитарки, - приказал всё тот же Ефимыч, указывая на Татьяну.

Да поищите, во что бы ее переодеть.

Вот таким образом решилась дальнейшая судьба наших героев.

Старшина батареи, немолодой уже мужчина, с густыми усами и висками, тронутыми сединой, протянул Виктору гимнастерку с лейтенантскими петличками.

На, одень, хоть будешь на своего похож.

Виктор снял с себя куртку и напялил вместо нее эту гимнастерку, снятую, скорее всего, с убитого лейтенанта.

"Будем надеяться, что новому твоему владельцу повезет больше", - при этом подумал он.

Все, времени в обрез, - поторопил его старшина. - Надо успеть на позицию.

Виктор понимающе кивнул и последовал за своим провожатым на передний край, где с вечера наши бойцы копали траншеи. Еще в армии Виктора учили: хочешь быть живым - зарывайся в землю. Поэтому, взяв в руки саперную лопатку, он принялся яростно копать себе окоп. После 2-х часов непрерывной работы, он вырыл себе окоп 2х1 м и глубиной метр сорок. Перед ним сделал бруствер, замаскировал его нарезанным дерном и приготовился к атаке противника. Теперь у него было время, немного отдохнуть и, заодно, осмотреться. Перед ним лежал пологий берег реки, через которую немцам необходимо было провести переправу. То, что через реку не был наведен понтонный мост, с одной стороны, радовало, но, с другой стороны, у немцев, в начале войны, уже были танки, способные форсировать неглубокие водные преграды, так что такая река не могла быть для них серьезным препятствием. Справа - сзади от Виктора, на расстоянии ста метров, возвышался лес. Слева простиралась равнина, кое-где усеянная кустарником. По идее, именно там и стоило ожидать основную атаку противника.

"Ну, да ладно", - подумал Романов, - "Мне бы не о том сейчас думать".

Он огляделся вокруг. От реки, тихой в этот предрассветный час, поднимался туман. Иногда слышался всплеск крупной рыбы и по поверхности воды расходились круги. На востоке небо начало уже алеть, и в кустах, неподалеку, раздалось птичье пение. Как всегда, перед смертью, жизнь казалась необыкновенно прекрасной. Внезапно, в эти мирные предрассветные звуки стал вплетаться какой-то инородный шум. Навострив уши, Виктор явственно различил тихий далекий гул. Этот гул все усиливался, и вот уже из-за верхушек деревьев, на той стороне реки, показались темные силуэты немецких бомбардировщиков.

"Ну, началось", - подумал он, надевая на себя металлическую каску и опускаясь пониже в своем окопе.

А оно и в самом деле, началось. Земля содрогнулась у него под ногами. Раздался оглушительный взрыв, и сверху на него посыпались комья земли. В течение нескольких минут, которые показались Виктору вечностью, вокруг него был настоящий ад. Взрывы гремели беспрестанно, грозя разорвать его на куски, а может быть и на молекулы. Все это время он лежал на дне своего окопа, уткнувшись лицом в землю и только молился, чтобы, на этот раз, пронесло. Наконец, бомбежка прекратилась, и в воздухе разлилась тишина, которая после этого адского грома казалась непереносимой. Отряхнувшись от земли, забросавшей его толстым слоем на дне окопа, Романов пришел в себя и, ощупывая свое тело, с удивлением обнаружил, что он жив и даже не ранен. Тогда приподнявшись, он осторожно выглянул из окопа и посмотрел на реку. То, что он там увидел, не доставило ему никакой радости. С того берега в реку спускались, один за другим, немецкие танки. Их было не два и не три. Десятки тяжелых машин шли в атаку. И на всю эту железную армаду, с их стороны было только шесть 45-мм пушек и четыре 76-мм . Да и то, если они не пострадали при авианалете. Никаких ручных переносных противотанковых орудий у наших не имелось, кроме противотанковых гранат. Виктор с тоской посмотрел на свою гранату. Вот так, умри, но не дай пройти противнику. Умереть он сможет - это точно, но даже при самом удачном раскладе, он сможет забрать с собой только один танк.